Чудесный вечер прервала Сунильда. Она подошла к Федору и протянула ему его армейский вещмешок и небольшой ларец, искусно вырезанный, из какой-то фиолетовой древесины. Федор сначала не понял, что это, но сидящая рядом Нина, аж подскочила.

– Ты где это взяла, благородная дэри, - это то, что я думаю.

– Я везла его с собой на всякий случай, но подъезжая к Десту, спрятала на последней стоянке, от разных случайностей. Посланный одвуконь гонец, обернулся за денницу.

Первое за что схватился Федор, это был Сидор. Так все на месте, что оставалось, боже мой, бритва, помазок, зубная щетка! Плеер, чистые носки, боже, даже смена белья, так, упаковочка презервативов, запасливый ты наш, ладно после посмотрим.

Федор с интересом взял ларец, в котором хранилось около десятка пергаментных листов с расписками, срок погашения по которым уже прошел, по крайней мере, половина из должников жили в Воличе. Его предшественнику были должны, и должны немало. Теперь он въезжал в город, богатым человеком, что не могло не радовать. Лишь бы кредиторы были платежеспособны, Сунильда заверила, что платежеспособны все.

Но оглянувшись вокруг, Федор не испытал особой радости. Его спутники уже постирались, и развесили для просушки свои одежды на нескольких растянутых вдоль лагеря веревках. Водок у этой одежки был жалкий.

Наконец решившись встать, Федор лениво подошел к первому, висящему на веревке кафтану. Закрыл глаза, и, возложив руки на тряпку, представил картинку, которую не раз видел в рекламе стиральных машин. Затем представил, как пятно чистоты, и новизны, расползается по всей робе, и открыл глаза.

К этому моменту, процесс еще не был завершен, и Федор увидел его конечную стадию. Происходящее напоминало преображение лохмотьев в бальное платье, и очень напоминало то, что показывали в старых мультиках студии 'Союзмультфильм'. Федор улыбнулся, и решил поддерживать процесс, до разумного предела, естественно. Маленький огонек, пробежал по веревке, и чудо обновления накинулось на висящие тут же штаны. Задачей экспериментатора, было только поддержание процесса, но здесь это требовало огромных усилий, поскольку внешний приток был совсем скуден.

Через какое-то мгновение, в лагере стали раздаваться удивленные и восторженные крики. Огонек уже пробежал одну веревку до конца, а сил у Федора оставалось уже не так много, теперь он стоял с закрытыми глазами, сосредоточившись на бегущем огоньке. Вдруг кто-то взял его за руку, и Федор ощутил прилив энергии. Затем его взяли за вторую руку. Огонек помчался по веревкам, и уже умчался, на женскую сторону лагеря. Оттуда раздался восторженный визг.

Как он понял, что веревка кончилась, Федор не знал. Когда он открыл глаза. Он сидел на заботливо подставленной кем-то лавке. А с двух сторон от него, на земле, сидели Ирта и Ларта, Федор был выжат так, что хотелось только одного, сто грамм и в люлю.

Словно предвидя его желания, к ним подошла Нина, держа в руках поднос, на котором красовался, полулитровый запотевший графинчик с водкой, и десяток бутербродов со сливочным маслом и копченой селедкой.

– Извини боярин, про ананасья забыла - сказала волшебница, протягивая Федору поднос.

– Благодарю тебя, о прекраснейшая дери Раолинка, но с устатку из горла не пью, - в тон ей ответствовал Федор.

Нина не выдержала, и расхохоталась первой. Непонятно откуда выскочившая Нея, вручила всем берестяные кружки, и щедро стала наливать в них водку.

– Себя не обидь красавица, - продолжил прикалываться Федор, когда перелив начал превышать фронтовую норму.

Видимо в памяти бывшей рабыни, что-то шевельнулось, и она с опаской посмотрела на почти пустой графин.

– А это, что?
– осторожно спросила она, вызвав очередной взрыв неконтролируемого хохота у Нины.

– Да княжеское угощение, вот отливай в стакан, что осталось, и выпьем со мной, - великодушно предложил Федор.

– Эй, княже не дури, - резко вмешалась в разговор Нина, - а то я уже одно твое угощение видела, хватит, у них тут алкоголизм почти не известен, не заводи дурацкой моды.

– Ну ладно зови новоиспеченных дворян, буду их приучать, как говорил самый уважаемый мной полководец, - после бани продай портки, но выпей!

Новоиспеченные дворяне Ирта и Ларта, а также и Нина, дружно протянули ему берестяные чарки. Федор только хохотнул, подивившись такой прыти, и по-братски разделил водку между стоящими рядом женщинами, не обделив и Нею.

Дружно приняли по сто грамм, и все дамы захрустели солеными огурцами, только Федор, с важным видом и давно забытым удовольствием, закусил бутербродом с селедкой. После этого вечер полетел быстро, и Федор, что называется, не успел оглянуться, как оказался сидящим у костра, с бог весть откуда, взявшейся гитарой в руках. Медленно перебирая струны. Он смотрел в огонь и, думал о том, что случилось с прапорщиком российской армии Федором Гусем, за последние полгода. Радостного было мало.

Затем он поднял глаза, и вдруг заметил, что возле его костра собралось довольно много народа. Здесь даже собрались свободные от дежурства стражники. Отношение к музыке, как уже заметил Федор, на Роолинке было трепетным.

Такое знакомое ожидание, читалось во взглядах окружающих, что Федор улыбнулся. Кураж гитариста, взял верх над грустью, что не верите, что могу, ну знай наших, он не выдержал и запел: