В общем, шулера мы убили, деньги я получил назад, и даже с прибылью, все кончилось хорошо. Но через год я снова оказался в этом городе, теперь по другой причине. Мой отец, к тому времени уже умер, и после его смерти, я нашел такое количество долговых расписок, что пришел в ужас. Казавшееся прибыльным и процветающим, дело, разорило мою семью, сделка которую провел я в Десте, была последней удачей. Мой отец умер, будучи должен больше, чем мог выручить я, продав все, что имел.

Тогда снова появился барон, и предложил мне беспроцентный займ, при условии, что я буду поклоняться последнему Эскаду, да я даже имени его не знаю!

– Чьего имени?
– уточнил Федор.

– Ну, этого эскада, в молитвах его называют Последним Истинным и все.

– Стало быть, эта чаша, на твоей шее, знак этого Последнего - уточнил Ворон.

– Ну да.

– А отца моего порешить, тебе тоже тот эскад приказал - не выдержал опора.

– Да, он и написал, как, он безграмотных не любит, прямо на стене пишет, что делать и как, а что не понял, то начальник охраны Волк, пояснит.

– Волк, - поиронизировал Федор, - шавка, никакого проку, даже шкурки на шапку не осталось, хотя ковалю можно щит обтянуть. Слышь Опора, возится будешь? Ошарашенный таким предложением Коваль, отрицательно затряс головой, а окружающие Федора воительницы и Ворон засмеялись шутке.

– Ладно, - Сказал Федор - сдадим его Верховному воеводе, сами мараться не будем, пускай по совокупности грехов, передаст его профессионалам. Слышь Опора, повезешь его на коне, через весь город, задницей к верху, через коня. И чтоб не ронять, - принял он решение, достойное Петра I.

Богатырскими руками, Опора сграбастал верещащего, как девка купца, и, перекинув его через плече, пошел к выходу. Ржание окружающих его воев, и злорадная улыбка на лице Коваля, показали Федору, что решение он принял верное.

В дом Солей они входили иначе. Подъехав, по странно пустынным улицам, к тяжелым, обитым железом воротам спешились, и Дан начал стучать в калитку, обратной стороной меча.

Через пять минут, в калитке открылось маленькое окошко, и в нем нарисовалась физиономия, закрытая забралом шлема.

– Кого Ворож принес, в столь неудобное время?
– послышался из-под шелома глухой голос.

– А ты Дорен внимательно погляди, може кого узнаешь - спросил выступивший вперед, Дан Соль - и от кого вы так закрылись, словно врага ждете.

– Хозяин на ногах сам!
– изумился стражник и кинулся отпирать засовы.

– Сказывай где отец, - обратился к стражнику Соль.

– Да наверху ждет.

– Кого ждет?

– Посланцев, от Мерных, тут такое....

– А что Мерным от отца надо!

– Так понесла твоя супружница бывшая, хотят ребенка законным признать, за тобой вчера посылали да не нашли.

– Вот оно как!
– ну пропускай всех, - да ворота затвори, а то еще припрутся не ко времени, а мне с отцом поговорить надо. Да возьмите с седла этого и в подвал, как до него дело дойдет, позовем.

– Да это же Факорт Пон, ох привез ты еще одну беду хозяин, - заныл дворовый.

– Это не беда, на суд привез по долгам, он золота должен, больше чем сам весит, - отрезал Дан.

Затем, быстрым шагом, пошел вперед, пригласив жестом, всех гостей следовать за ним. Он прошел в глубину дома, который также как дом Коваля, напоминал скорее маленькую крепость, чем роскошные апартаменты.

В большом зале, их ждал седой воин, который замер, а затем кинулся на встречу Дану, схватил его за плечи, развернул, вокруг оси, и вдруг, грозно насупив брови, спросил:

– Ты кто, и что это за маскарад, где мой сын!

Дан, встал на одно колено, и звонким голосом проговорил:

– Разреши слово молвить воевода.

– Ну?

 И Дан начал рассказывать о событиях, произошедших за последние двое суток. При этом все присутствующие стояли. Воевода стоял напротив сына, сохраняя недоверчивое выражение лица, широко расставив ноги и положив руку на рукоять меча. По его виду было ясно, что он не верит ни единому слову.

– Хорошо, а чем докажешь, что ты Дан, - спросил воевода, - затем его вдруг осенило, - а ну сними рубаху вой, - сказал он.

– Можа лучше порты - нагло спросил, Дан, - мне там гнедой такую мету оставил, ни с кем не спутаешь.

Воевода улыбнулся и крепко обнял сына, на его глазах блеснули слезы.

– Рака, - заорал он - неси меду, всем, - мне снова есть для чего жить!

И обернувшись к гостям, сказал:

– Проходите, гости дорогие, если все, как говорит Данька, я ваш вечный должник, хоть и делов полон короб, но время для ваших я найду.

Разговор шел уже в другой светелке, с узкими, скорее похожими на бойницы окнами. На столе стоял кувшин с медом, к которому еще никто не притронулся.