Но, знакомясь с делами Братства, он убедился, что оно сильно отличается от предприятия капитана Гисхорна, который выполнял задания дьявола методично и пунктуально, в то время как Карлейль Веспер в своем служении всевышнему проявлял недопустимую халатность. Доктор Плениш обнаружил ряд писем, оставленных без ответа, среди них запрос о целях Братства, присланный владельцем крупной торговой фирмы Альбертом Джаленаком.

— Боже милостивый, — ужаснулся старый профессионал, — Джаленак — это же типичный филантрёп, которому нужно усыпить свою совесть! Да он мог бы прислать нам пятьсот долларов! Не ответить на такое письмо обратной почтой! Безобразие! Так-то он служит делу господа бога!

Оказалось, что Веспер даже не потрудился «избрать» (по шутливому выражению, принятому в общественных организациях) внушительный синклит членов правления и почетных директоров. Доктор сильно взволновался: «Пиони была права. Ничего у этого Веспера нет — одна идея, и та не новая, да поддержка миссис Пиггот и Рамоны Тундры, и та негарантированная. Придется мне самому повидать старушек и выяснить положение».

Он по телефону напросился на чашку чая в старинный особняк Пигготов на Мэдисон-авеню, близ цитадели Дж. П. Моргана, которая по сю пору служит оплотом последних белых поселенцев.

Он пожаловал к миссис Пиггот без Веспера — и даже без его ведома.

Он сразу почувствовал себя дома в старинном зале, где возвышался трон тикового дерева и мраморная Психея держала в протянутой руке газовый факел. Он почувствовал себя так, словно родился в этом особняке, хранившем печать былого величия и тех времен, когда достоинство человека точно определялось количеством принадлежавших ему миллионов. И он нисколько не смутился при виде суровой старой хозяйки и тощей, увядшей актрисы, ожидавших его на потертом штофном диване, за чайным столиком, на котором возвышался огромный серебряный чайник, похожий на монастырь Мон — Сен-Мишель. [106]

На стене, защищенный толстым стеклом, висел портрет миссис Пиггот кисти Сарджента. [107]

Доктор взял предложенную ему чашку чая, — да, спасибо, от рома он не откажется, только самую малость; обычно он воздерживается, но сегодня на улице так холодно… Да, было бы прекрасно, если бы у нас было побольше таких возвышенных натур, как Карлейль Веспер.

Он упомянул о своей профессорской деятельности, о своем деканстве, о насаждении сельского образования и об эскимосах. Добродушно посмеиваясь над самим собой, он вспомнил, как однажды сказал в Белом доме: «Вы, конечно, понимаете, господин президент, что естьлюди, которые нажили богатство не разбоем, а лишь благодаря своим исключительным личным качествам». (Возможно, он и в самом деле сказал что-нибудь в этом роде, только президент, возможно, не расслышал его, поскольку на приеме присутствовало еще полторы тысячи человек.) Он коснулся характера и деятельности государственного секретаря и ректоров Йельского, Гарвардского и Чикагского университетов, но не счел нужным пояснить, что его беседы с этими лицами ограничились коротким «Очень приятно».

Речь его была скромна и пересыпана тонкими замечаниями, из которых явствовало, что он вполне учитывает высокое положение своих собеседниц. Они слушали его с возрастающим доверием, и наконец его актерский инстинкт, столь нужный всякому торговцу филантропией, подсказал ему, что пора сыграть роль Старого Домашнего Врача.

Он торжественно отодвинул в сторону чайный столик, накрыл ладонью старушечьи руки миссис Пиггот и начал свой коронный монолог из второго действия.

— Дорогая миссис Пиггот, и вы, моя милая юная леди (по его подсчетам, мисс Тундре было лет тридцать пять, если не больше), я принес вам дурные вести. Примите их мужественно, примите их с улыбкой и примиритесь с этим. Братство Каждый Сам Себе не может существовать дальше. Его песенка спета.

— ?

— Это ужасно! Я надеялся, что после долгих лет подготовки найду здесь дело моей жизни. Я надеялся, что обе вы войдете в историю как основоположницы духовного переворота, по своей значительности почти равного новой религии, — как миссис Эдди, или мадам Блаватская, [108] или святая Цецилия. [109] Но что же я обнаружил, когда попал сюда и ознакомился с делами и книгами?

Письма, оставленные без ответа. Списки, в которых неправильно указаны адреса и даже — подумайте! — даже звания: один видный священнослужитель-методист числится как «мистер», а не как «доктор». Возможно, я бы мог все это выправить, но…

В настоящее время у нас в кассе имеется всего 9 044 доллара 37 центов, а нужно ли говорить вам, проводившим дела такого размаха, о каком мы, жалкие мужчины, не часто помышляем, — нужно ли говорить, что нет смысла приступать к проповеди душевной простоты и отрешенности от мира, не имея для начала хотя бы тридцати пяти тысяч долларов? А значит, как ни прискорбно, придется махнуть рукой на это дело.

Во взгляде, которым обменялись миссис Пиггот и мисс Тундра, его наметанный глаз уловил дополнительное ассигнование в двадцать тысяч. Он поспешил нанести следующий удар.

— И это не все, есть еще соображения более высокого порядка Карлейль Веспер — святой и провидец, такой всепрощающей души мне еще не доводилось встречать. А между тем, гм, по-видимому, он принадлежит к числу абсолютно непрактичных людей, которыми необходимо руководить. Казалось бы, он, как опытный бухгалтер и канцелярист, мог бы по крайней мере отвечать на письма измученных, бредущих впотьмах, ищущих правды…

Он скоро был избавлен от дальнейших усилий; миссис Пиггот кивнула мисс Тундре, и та перебила его: