Голль. Меня многократно обижали в жизни. Не надо, Михаил Михайлович. Кроме того, у нас неравные силы. Генерал отмалчивается.

Тепляшин. Участь генералов в мирное время.

Голль. Но здесь разгорелось сражение. Я бы хотел знать ваше мнение.

Тепляшин. Вы думаете, генералы живут без убеждений?

Голль. В вашем вопросе чувствую ответ. Но не торопитесь, разбивайте меня по всем флангам. Я правильно пользуюсь военной терминологией?

Тепляшин. На всех флангах.

Голль. Меня в свое время не призывали в армию из-за моего социального происхождения. Не доверяли мне оружия.

Тепляшин. Что ж, оружие должно быть в надежных руках.

Голль. У вас, вероятно, были надежные руки в ту ночь, когда вас отправляли в каталажку? Но я не о том. В политической терминологии существует выражение: «Никому не удастся остановить колесо истории». (Ковалеву.) Мы встречаем эту фразу в речах политических деятелей.

Ковалев. И что же?

Голль. Мне бы хотелось, чтобы данное колесо при своем продвижении не давило людей. Слишком много раздробленных костей по ходу движения вышеназванного транспорта. Или вы не согласны?

Ковалев (неопределенно) . История есть история.

Голль. У истории, Павел Степанович, бывали и темные страницы. Закон есть закон... Не ответ.

Ковалев. А вы бы хотели, чтобы колесо остановилось?

Голль. Такой гигантской задачи перед собой я не ставлю. Не по силам. Но хочу, чтобы вышеназванное колесо не давило людей.

Ковалев. Кто же будет с этим спорить?

Голль. А вы, генерал?

Тепляшин. Вернемся к исходному рубежу. Генералы тоже воюют за убеждения. Воюют с теми, кто хочет это колесо пустить в сторону.

Голль. Успокойтесь. Я не собираюсь пускать его в сторону. Пусть катится. Но люди хотят жить!

Ковалева (входя, останавливается) . Так жить могут только мужчины! Михал Михалыч, вы-то врач! (Открывает окна.) А это что? (Берет пепельницу.) Павел!

Ковалев (виновато) . Я не курил. Есть свидетели. (Указывает на Барбарисова.)

Барбарисов. Нет свидетелей. (Ковалевой.) Двенадцать сигарет.

Ковалева (возмущенно) . Это не игрушки!

Ковалев. Я не затягиваюсь.

Барбарисов. В принципе мужчина должен дымить.

Ковалева (кладя перед мужем письмо) . От Родичева. И телеграмма от Бориса. Приезжает с Наталкой. (Беспокойно.) Но когда же? Что стоило сообщить номер поезда?

Барбарисов. Лишний гривенник.

Ковалева (Барбарисову) . Я на вас сердита.

Барбарисов. Пациенты делятся на две категории: одни в основном здоровы, но любят лечиться, другие больны, но не любят лечиться.

Ковалева. Гадай, когда они появятся. Ирина не звонила?

Ковалев. Нет.

Голль. Она вместе с Кириллом и Максимом.

Ковалева (Ковалеву) . Тринадцатой не будет! (Уходит с пепельницей.)

Ковалев (Барбарисову) . Ты предатель.

Барбарисов. Я могу обманывать всех, кроме Даши.

Ковалев (пробегая глазами телеграмму; Голлю) . Вот тоже судьба... Борис, Дашин брат. С первого курса ушел на фронт. В сорок первом под Смоленском контужен в танке. Без сознания попал в плен. Выжил. Фашистские лагеря. Работал в автомастерских. Познакомился с девчушкой с Украины. Бежали в Швейцарию. В поезде схватила полиция. Били их. Сильно били. Снова концлагеря. Потеряли друг друга...

Голль. Потеряли, но не навсегда.

Ковалев. Нашли... После войны. Американцы освободили Бориса, отправили в Швецию, в свой лагерь.

Голль. А сейчас?

Ковалев. В Харькове, начальник участка на машиностроительном заводе.

Голль (с нажимом) . Имел возможность учиться после всех лагерей?

Ковалев (неохотно) . С учебой вышло не очень складно.