Да, за эти девять месяцев мы так привыкли друг к другу, что будет невероятно трудно снова привыкать жить одной. А ведь раньше я с легкостью переносила одиночество. Хотя без чашки утреннего кофе я до сих пор лишь с трудом могла поддержать связный разговор и не любила, когда меня просили уменьшить громкость звука любимой радиостанции, которую обычно включала вечером на полную катушку. К счастью, Антти хорошо меня понимал: он и сам не любил, когда кто-то вторгался в его внутренний мир.

Лесные заросли закончились, я оказалась на большой парковке перед теннисным кортом. Я вспомнила недавние дебаты в прессе — если хоккейным фанатам удастся воплотить желаемое, уже скоро парк перестанет существовать и на его месте будет построен огромный ледовый дворец, а рядом — большая парковка. Об этом столько говорили, что, казалось, у муниципалитета просто не было других забот; какие там социальные программы помощи нуждающимся слоям населения — об этом, кажется, просто забыли.

Маллу не было дома. Наверное, поехала к родителям в Лаппаярви. Я огляделась. Поблизости — ни одной телефонной будки. Несмотря на булочки шефа, у меня громко урчало от голода в животе, и я решила отправиться на восточное побережье. Может, Антти будет в настроении поговорить со мной…

Всю дорогу я размышляла над первой фразой разговора. К счастью, мне не пришлось отрывать его от работы — он сидел с книжкой на заднем дворе дома.

— Привет, Антти. Я вот зашла домой… Может, мы с тобой поговорим…

— Хм-м… — донеслось из-за книги.

— Понимаю, тебя потрясла смерть Арми, но ты ведь знаешь — это не моя вина. В результате того, что случилось, Киммо попал в ужасное положение. И меня попросили ему помочь, поэтому мне приходится беседовать с разными людьми. А темы разговора часто бывают довольно неприятными.

Мне показалось, что последняя фраза прозвучала как-то искусственно, словно вычитанная из учебника психологии. Я с усилием продолжила:

— Я хочу помочь тебе, но ведь ты меня к себе не подпускаешь… Знаешь, я ведь тоже очень переживаю из-за Арми, хотя совсем плохо ее знала…

Я замолчала, увидев, что у Антти как-то странно вздрагивают плечи. Он то ли плакал, то ли смеялся — похоже, и то и другое одновременно. Постепенно всхлипывания перешли в безудержный смех — он не мог остановиться.

— Прекрати! — Я потрясла его за плечи. Не помогло. Пришлось вылить ему на голову стакан воды. К счастью, это подействовало и мне не пришлось перейти к крайней мере и начать хлестать его по щекам.

— Ох-хо, — только и смог произнести Антти, привлекая меня к себе. — Я был уверен, что ты безумно злишься на меня, и подготовил такую же официальную речь. К счастью, ты успела первой. Как дела у Киммо?

Все сразу, встало на свои места. Я поделилась с ним последними новостями и рассказала, что собираюсь заняться частным расследованием.

— Расскажи об этих людях. Ты знаешь их гораздо лучше меня.

— Собираешься примерить на себя лавры доктора Ватсона?

— Задача Ватсона была постоянно восхищаться Холмсом; эта роль мне не слишком подходит. Предпочитаю оставаться собой. Пойдем на кухню, приготовим что-нибудь поесть. Заодно расскажешь мне о смерти Санны.

Разумеется, Антти забыл сходить за продуктами, но нам удалось найти в запасах провианта на кухне макароны и консервы, так что ужин мы соорудили без труда. Я еще в студенческие времена научилась готовить отличную подливу к пасте из любых оказавшихся под рукой ингредиентов, так что сейчас это умение оказалось очень кстати. Помнится, вершиной моего кулинарного искусства был соус из сыра с зеленой плесенью на ореховом масле. На этот раз я решила сделать что-нибудь не столь сложное и просто порезала помидоры, добавила лука, черного перца и базилика. Получилось вкусно.

— Что ты хочешь узнать о смерти Санны? — спросил меня Антти, натирая морковь для салата.

— Расскажи еще раз с самого начала так, словно ты говоришь с человеком, который никогда ничего об этом не слышал.

И Антти начал говорить. Он описывал мне характер Санны, которая, по его словам, была просто нацелена на самоуничтожение. А ведь внешне жизнь этой девушки была в полном порядке. Хорошая семья: отец — дипломированный инженер; мать — учительница; счастливо женатый старший брат; младший брат, планировавший пойти по отцовской стезе.

Санна была красива. Большие светло-карие глаза цвета дубовых листьев в сентябре, черные, почти угольные, волосы. Безупречная кожа лица, всегда немного бледная из-за пагубных привычек Маленький аккуратный носик, большой сексуальный рот, которому могла бы позавидовать сама Брижит Бардо. Тонкая легкая фигура. Манящее сочетание неуверенности с эротичностью.

Санна была талантлива. Во время учебы в школе она ничем особо не отличалась, но поступление в столичный университет уже кое-что значило. В семье Хяннинен дочери шли по стопам матери, как и в моей собственной семье, все, кроме меня. Но кроме учебы в Хельсинки была масса других возможностей, мимо которых она не смогла пройти, — вино, наркотики, мужчины. Некоторые из тех, с кем она имела дело, были настоящими преступниками. Пара абортов. Несколько раз полиция задерживала ее, когда она совершенно пьяная садилась за руль.

— В конце концов Аннамари и Хенрик стали вести себя так, будто у них вообще нет дочери. Санна стала совершенно неуправляемой. Нет, они давали ей денег, но в остальном… будто ее просто не существовало. Хенрик постоянно был в разъездах, а у Аннамари тогда начали случаться эти приступы… — продолжал Антти. — Первый раз Санна попыталась покончить с собой, когда Киммо был в армии. Этот случай встряхнул все семейство, чего она, наверное, на самом деле и хотела добиться. Да, мы все тогда старались поддержать ее. Приглашали в гости и так далее, но… Она напивалась сразу, как только входила в дом, и тут же начинала буянить. Однажды я даже сам выгнал ее с вечеринки. Периодически она бросала пить и принималась за учебу, но опять быстро срывалась.