– Кто это?

– Тихо, пригнись, - Круз повалил Невелина в траву.
– Не шевелись.

Краешком глаза Григорий увидел в небе темные точки.

– Птицы?
– одними губами произнес он.

– Да, - кивнул Круз.

Они прятались в траве не больше пяти минут. Точки растворились в безбрежной лазури неба. Путешественники вновь продолжили свой путь.

Добрались до следующей скалы. Привал для Григория. Круз привычно слазил на вершину, вернувшись минут через десять.

– Теперь туда, - он кратко указал направление.
– На этот раз недалеко.

И опять полузасохшая трава, покрытая всевозможными кочками почва и солнце почти в зените. Жарко и душно. Движение мерное, чтобы не сбить дыхание и не растрачивать силы попусту. Невдалеке показалась скала, место очередного отдыха. В руках копье, за спиной котомка с припасами, впереди так же экипированный проводник, но у него за спиной еще и колчан с небольшим охотничьим луком и стрелами.

“А мне лук не положен, - почему-то подумалось Григорию.
– Хотя, что я бы с ним делал? Только стрелы зря переводить”.

Круз внезапно остановился и замер. Он резко оглянулся и прошептал.

– Бегом к скале. Обходим ее слева, там есть грот. Быстро, не отставай, - он, не разбирая дороги, помчался к подножию холма.

– Что случилось?
– догнать проводника стоило больших усилий, хотя тот бежал явно не в полную силу.

– Не разговаривай, беги.

Они обошли скалу, у ее подошвы, рядом с землей, чернелся узкий лаз. Круз быстро запихнул туда Григория.

– Ползи дальше, там просторнее, - и полез следом.

Проползя около полуметра, Невелин ощутил, как свод вокруг него расширился. Он оказался в небольшой округлой пещерке.

– Ну как, удобно?
– Круз улыбнулся.
– Здесь и переждем.

– Чего?

– А вот этого, - проводник поднял указательный палец, призывая к вниманию.

Григорий прислушался. Снаружи доносился чудовищный топот. Что-то очень массивное находилось рядом с их убежищем. Казалось, даже монолит скалы содрогается под шагами этого монстра.

– Что это?

– Черт, даже не знаю, как я его прошляпил. Лежал он в траве, что ли?
– Круз посмотрел на своего подопечного.
– Да зверозуб это. Можешь познакомиться, а заодно попробовать одолеть его вот этим, - он со смехом указал на копье, зажатое в руке Григория.
– Не бойся, сюда ему не добраться.

– И что будем делать?

– Ждать, пока уйдет.

– Долго?

– Как повезет. Однажды я трое суток куковал приблизительно вот в таких же условиях. Но там была вода. Так что воду экономим, - Круз весело рассмеялся в вытянувшееся лицо напарника.
– Не нервничай, скорее всего, еще до вечера его здесь не будет. Сейчас найдет себе более подходящий объект для охоты и свалит. Так что ты хотел узнать о местной живности?

– Зверьки. Такие сероватые.

– Мы их называем мышами.

– Ничего себе мышки - размером с кошку.

– Хочешь, зови кошкой. Они все равно несъедобные. Мало того, что мясо горькое, да еще потом так живот мутить будет, свет не мил, - Круз прислушался.
– Что там?

Снаружи послышался тягостный рев и царапанье по голому камню скалы. Пара тяжелых шагов. В пещерке стало темно. Вход заслонила изогнутая чешуйчатая лапа. Вновь скрежет когтей и отдающиеся по земле шаги. Потом в проеме грота появились пасть и два немигающих холодных глаза.

– Любопытный какой, рассматривает, - спокойно заметил Круз.
– А ну-ка, попробуем, - свистнула тетива и в глаз ящера впилась одна из стрел. Еще свист - и еще одна стрела оказалась в том же глазу.

Рев был ужасен. Морда исчезла, раненый хищник взбешенно затоптался на месте так, что Григорий почувствовал, как ходит под ним камень. Вновь яростный крик, и вот снаружи раздались тяжелые мерные удары, будто кто-то тараном решил разрушить их маленькую крепость.

– Хвостом долбит, - удовлетворенно заметил Круз.
– Теперь до вечера не успокоится. Вот уж вправду говорят: силы не меряно, а ума с горошину. Есть будешь?
– вождь уже разложил на камнях мясо и небольшие пучки зелени.
– Налетай.

– И что теперь?
– Григорий наскоро перекусил.

– Теперь - спать, - Круз сладко зевнул.
– Завтра, если хочешь до вечера успеть в деревню, будет ранний подъем.

– А зверозуб?

– Я же сказал: ему сюда не добраться. Спи.

Григорий с удивлением обнаружил, что его спутник и на самом деле заснул. Создалось впечатление, что шум и грохот на проводника действовали лучше, чем колыбельная на ребенка. Сам же он спать не хотел, да и не мог. Невелин с замиранием сердца все прислушивался и прислушивался к топоту, рыку и мерным ударам, то затихающим, то учащавшимся вновь.