– Ты, что ли, зубы дергал?

– Я не дергал. А другие дергали, – и глазом своим котиным – зырк по сторонам.

И еще солдат рассказал, что адвокат Медоусов перед казнью крикнул: «Советский Союз непобедим!» – а полицай Гусев его ударил в живот ногой. Медоусов упал, ему петлю на шею – и потащили.

Город Ржев разделен на четыре района, в каждом районе – свой полицейский участок. Полицаи из местных, из русских, им немцы не доверяют и оружия не дают. Полицаи обходят дома с плетками, поставляют неблагонадежных людей немцам – если подозревают в чем, бьют плеткой, связывают руки и выводят на улицу, а немцы приезжают на машине, забирают в лагерь.

– Ты что, видел, как бьют и руки вяжут?

– Видел, как связанных в лагерь привозят. У ворот из машины выводят и раздевают догола – потом выдают одежу полосатую, у них специальная одежа, чтобы вшей не было.

– А ты, стало быть, в лагере был вольным – ходил где хотел?

– Получается так.

– А может, ты сам полицаем был?

– Нет, я строитель был, у меня диплом инженерный.

Построили лагерь сами пленные, немцы их торопили. Солдат сказал, что бараки не отапливают, бараки имеют только крышу – и люди мрут от холода. Замерзают насмерть. Трупы не зарывают, складывают окоченевшие тела на улице, во дворе лагеря, и когда поленница тел становится высокой, обливают бензином и палят.

– Что ж ты стен не построил?

– Что сказали, то и строил, – и глазом кошачьим вкось смотрит.

– А много народу мрет?

– В день человек тридцать.

Солдат рассказал, что в первые дни в лагерь согнали пятнадцать тысяч. За два месяца умерли три тысячи человек.

– Замерзли, – сказал солдат. – А застрелили, может, человек сто, не больше.

– А кто считал?

– Староста.

– Страшно было? – Жидок спросил.

– Сметут большевиков. Сила идет.

Потом солдат спросил:

– А вы, значит, партизаны?

– Нет.

– Я так и понял, что не партизаны. А кто?

– Мы не партизаны, – засмеялся вор Ранкей, – мы, братишка, воры и убийцы.

– Теперь везде убийцы, – сказал солдат.

Ракитов посмеялся и спросил:

– Куда хочешь лесом идти, Кот? Думаешь к Москве вернуться? К линии фронта?

– Нельзя, – сказал солдат, – фашисты сказали, у нас ихним пленным теперь десять лет полагается. Даже судить не станут. Если из плена вернусь, дадут мне десять лет лагерей.

– А может, брехня? – сказал Жидок.

– Большевики могут.

– А ты что, не любишь большевиков?

– А ты их любишь? Они тебе много хорошего делали?

– Мне никто хорошего не делал, кроме бабушки, – резонно ответил Ракитов. – Бабушка мне попку вытирала газеткой и кашку варила. Мамка померла, а папки-то не было. Вот бабушка мне хорошее делала. А с большевиков у меня спроса нет. Тебя что, к большевикам подкинули, а они тебе попку не вытирали?

– Большевики, если хочешь знать, эту войну и начали, – сказал Кот Полетаев.

– Это как?

– Если бы не колхозы, фашистов не было бы.

– Отродясь фашистов в колхозах не видел.

– Если бы не колхозы, немцы бы не испугались, что у них землю отнимут. И не стали бы воевать.

– Ну, ты загнул, дядя. Контуженый? Как придешь к красным, сразу говори, что тебя контузило. Скажи, в дом фугас попал – и тебя кирпичом по темени огрело. А про плен не говори. Очнулся в поле, скажи, подался к партизанам. Если не поверят – ты про колхозы рассказывай.

– Я не могу сказать, что был у партизан. Вы же не партизаны.

– Скажи, что партизаны.

– У большевиков все партизаны на учете. Все отряды переписаны, на связи с партийцами состоят. Партизаны бы меня сразу выдали, – и солдат зыркнул по сторонам котиным своим глазом, словно партизан искал.

– Нельзя нам его отпускать, он про нас все растрезвонит, – сказал Жидок.

– Давай ему язык отрежем, – сказал Ранкей. – Сделаем как с теми полицаями.

– Можно, – сказал Ракитов. – Можно.

Они сидели вокруг костра и рассуждали: отрезать Полетаеву язык или оставить. Потом Кот Полетаев сказал:

– Не убивайте меня, я вам еще пригожусь.

– На кой ты черт нужен?

– А я тропки находить умею.

– Сам-то почему не вышел?

Солдат замолчал, ничего не ответил. Потом сказал так:

– Вот если весь народ как вы – не с красными и не с немцами, а сам по себе. Тогда в России хорошо будет.

– Весь народ так жить не может, – объяснил Ракитов. – Мы же не работаем. А народ работать должен. Работа идет по плану. Кто план людям даст? Партия.

– Сам народ пусть план и дает.