– Не волнуйтесь так. Мы вас в любом случае вытащим.

– То есть как – в любом?

– Признания делать, значит, не станете? Категорически? Это я обязан спросить, просто на всякий случай. – Адвокат перелистывал дело, шевелил губами, что-то считал. – Я бы сумел настоять на смягчающих обстоятельствах. Шесть лет максимум и с амнистией в хорошей перспективе. Допустим, через четыре года.

– Через четыре года? – Дальняя стена комнаты покрашена до половины в красный, кровавый цвет. Зачем они так стены красят? Чтобы кровь была незаметна? – Четыре года?

– Колонию подберем с санаторным режимом. Конечно, это потребует определенных расходов.

– Каких расходов? – непроизвольно спросил Семен Семенович. Он собирался возмутиться, но финансовое любопытство взяло верх.

– Думаю, реально вести речь о полутора миллионах, – сказал Чичерин. – Разумеется, я называю сумму совокупного гонорара, без текущих расходов на подарки. – Он выделил слово «подарки» интонацией.

– Полтора миллиона долларов?

– Это реальная цифра.

– Но это же… – не нашелся что сказать Семен Семенович Панчиков.

– Вы можете поискать другого адвоката. Рекомендую Семена Жицкого, Колю Басистова.

– Колбасистов? Кто это? Почему отказываетесь? – путаясь и запинаясь, сказал несчастный Семен Семенович.

– Я назвал представителей своей гильдии. Обращайтесь к ним, хотя расценки будут не ниже.

– Что вы! Я всецело… То есть хотел сказать, всей душой… Только и молюсь… Может быть, попробовать без признания. Тем более что я не убивал.

– Надеюсь, вы не пожалеете о решении. Долгий суд – как затянувшийся ремонт; получается дороже, чем покупка новой квартиры. Сталкивались с длительным ремонтом?

– Мы на Сардинии перестраивали… – «О чем я говорю, какая Сардиния?»…

– Полумеры всегда накладнее, чем решительные действия.

– Нельзя ли дать в газеты… – с надеждой спросил Панчиков. – Ведь я – жертва произвола. В рамках общей борьбы…

– Можно организовать интервью. Запишем ваше выступление на магнитофон, прокрутим запись на митинге. Пришлю журналиста – Варвара Гулыгина может сделать статью. Но судьи не любят, когда апеллируют к прессе. У судей возникает претензия, что вы кормите кого-то третьего.

– Кого же кормлю я, господи боже…

– Терпеливо объясняю, что этот вопрос необходимо решить.

– Как скажете. Доверяю всецело…

Чичерин с брезгливостью отметил подобострастную интонацию клиента.

– Сегодня передам вашей супруге номер своего счета. Определенную плату привык получать вперед.

– Разумеется, – сказал Семен Семенович покорно.

Александр Янович Халфин, автор трехтомника «Возможна ли Россия?», профессор Колумбийского университета, человек пожилой, явился на допрос к Чухонцеву точно по часам, и, войдя, незамедлительно предложил следователю сотрудничество.

– Спасибо вам, Александр Янович, – сказал Чухонцев. – Сотрудничество мы поощряем. А то, прямо скажу, замучились мы с вашим братом интеллигентом. Амбиции у всех – мама дорогая! Каждый человек – как это называется? – личность. Спасибо, хоть вы утешили.

– Я знаю, кто убил и зачем убил, – прошептал Александр Янович и подался вперед, приблизив сморщенное лицо свое к лицу следователя. – И я скажу вам обо всем.

Всякий человек, видя Халфина, думал, что ученый простужен: впечатление возникало оттого, что дробные черты Халфина напоминали смятый платок, в который только что сморкались. Чухонцев непроизвольно отодвинулся, подумав: не заразиться бы. Он спросил:

– Кто убил?

– Так сразу? – осведомился Халфин. – Вы даже не ведете протокола? Не спрашиваете, кто я?

– Имя, фамилия? – Чухонцев ненавидел писанину.

– Халфин Александр Янович. Ординарный профессор Колумбийского университета. Ординарный профессор – это означает «постоянный», утвержденный пожизненно профессор, а вовсе не «заурядный», – уточнил Халфин. – Надеюсь, вы понимаете разницу. А то некоторые думают…

– Что? – Следователь Чухонцев воззрился на Халфина в недоумении.

– Вы записывайте, молодой человек. Пишите разборчиво, не сокращайте. Итак, автор девятнадцати монографий… Пишите, пишите…

– Это к дело не относится…

– Как раз именно это к делу и относится! Пишите, я настаиваю! Автор девятнадцати монограгий, опубликовал более пятисот статей… Да-да, пятисот… Я бы вам советовал написать прописью, а то иногда ноль сотрется… Итак, пятисот статей… Записали? Принял участие в составлении семи сборников…

– Достаточно! – вскипел Чухонцев.

– Организовал четыре конференции по кремлинологии, культурологии и историософии…