Замысел Шаркунова состоял в том, чтобы изготовить из нержавеющей стали гигантского двуглавого орла и установить монумент на Уральском хребте, собирая под крылья птицы азиатские и европейские просторы Отечества. Художник-патриот остро чувствовал, что страна гибнет и распадается, и возродить геополитическое могущество представлялось ему насущным. Шаркунов описал сияние нержавеющей стали орла, которое должно быть заметно даже из Перми. Люди в глухих уральских поселках будут креститься на это орлиное сияние, как горожане крестятся на купола Христа Спасителя.

– Солидные размеры нужны, – сказал Чухонцев.

– Триста метров размах крыльев у птицы, – сказал Шаркунов дерзко и посмотрел на следователя с вызовом, – меньше не получается. Надо, чтоб издалека смотрелось.

И Шаркунов встал, раскинул руки в стороны, демонстрируя гигантского орла, распростершего крылья над Уральским хребтом.

– Будет сидеть на горе и Россию оберегать. А то поют в гимне: «Российский орел продолжает полет» – а где орлиное гнездовье, не знают. А гнездовье нашего орла на Урале.

– Хорошая затея, – сказал Чухонцев.

– Родину надо спасать, – сказал Шаркунов.

– Не вопрос, – сказал Чухонцев, – дело хорошее.

– Только не дадут денег, – сказал Шаркунов тоскливо, – для евреев деньги есть, а на величие Родины – шиш.

– Дам совет, – сказал Чухонцев. – Ты конкурентов закажи. Их всех за трешку грохнут – ну, в крайнем случае за пять штук баксов. Сколько их там, «среднерусских»? Пятеро в группе? Считай, в пятерку уложишься. Мы такие висяки даже и не расследуем – бессмысленно.

– Да вы что?! – Шаркунов отшатнулся.

– Будь мужчиной, – заметил Чухонцев. – Хочешь Родину спасти? Миллион желаешь иметь? Тогда не жидись: пятерку на заказ истратить надо.

– Как – на заказ? – в глазах Шаркунова появился странный блеск. – Киллера нанять?

– Кто для такой чепухи киллера нанимает? Слесарю из жэка забашляй, он масонов в парадном встретит. – Чухонцев насмотрелся в жизни всякого, он говорил легко и уверенно. – Тебе что, Рейхстаг брать? Напильник в печень – и порядок.

Распахнулась дверь кабинета Кессонова, и следователи прошли внутрь, оставив Шаркунова в глубокой задумчивости.

Эдуард Викторович Кессонов был мужчиной еще молодым, хотя седина деликатно тронула его виски. Возраст вошел в жизнь бизнесмена на цыпочках, как секретарша с чашечкой кофе, не потревожив его спортивной осанки. Кессонов приблизился к работникам следственных органов пружинистым шагом, ухватисто пожал руки.

– Рабочий день кончается, можно и галстук снять, – сказал Кессонов. – Извините, что заставил ждать, но… – и руками развел, как Шаркунов, когда изображал орла. Только патриот тщился передать необъятность Родины, а бизнесмен – размеры барышей. – Знаете, какой в этом году экспорт? Всем понадобились штурмовые вертолеты.

Кессонов ослабил узел галстука, присел у журнального столика, пригласил посетителей сесть рядом.

– Ну как помочь? Назвать убийцу? Сам я не убивал. Мне ни к чему. – Кессонов даже подмигнул Щербатову, поясняя, что бывали времена, когда такая нужда и появлялась, но те времена миновали. – Видите ли, я человек прагматичный. Скажу прямо – если бы указанный татарин мешал в бизнесе, я бы нашел способ от него избавиться. Но поскольку он помехой быть не мог, я интереса в его смерти не имел.

– А кто имел? – спросил Петр Яковлевич.

– Это довольно просто, – ответил Кессонов. – Убийство является рекламной акцией. Согласны?

– Неужели? – спросил Щербатов.

– Подумайте. Должник не отдает денег – его убивают. На первый взгляд, нелогично: мертвый денег не отдаст. Но убийство – реклама правил бизнеса. Следующий будет аккуратнее. Или, допустим, локальная война. Зачем Англии воевать с Аргентиной за Фолкленды? Зачем Гитлеру Судетская область? Реклама мощного государства.

– И что рекламирует убийство Мухаммеда?

– Рынок искусства в плачевном состоянии – требуется рынок расшевелить. Убийство татарина – позитивный сигнал инвесторам. Убивают сотрудника галереи – значит, на рынке есть деньги. Добавлю, что преступление в торговом бизнесе вещь необходимая: убит шофер, одновременно пропал холст Кандинского.

– Что-то ценное пропало?

– Я не следователь. Я торговец оружием. Ваше дело искать.

– Ищем, Эдуард Викторович. Вы из галереи во двор спускались?