Шрифт:
– А сама программа? – спросил Фалдин.
– Не смешите. Я уже перечислил все пункты программы. Но тише, Бимбом выступает! Кстати, – неожиданно добавил человек с плакатом, – знаете, что нам нанесли удар? Панчиков арестован.
– Что?
Фалдин посмотрел на человека с плакатом, но человек закрылся от него транспарантом. Поперек белого листа было написано «Меня тошнит».
11
Семен Панчиков еще не был арестован. Он только собирался на допрос. Выбрал строгий деловой костюм, а под пиджак пододел кашемировый жилет – на всякий случай. Что если придется ждать в холодном коридоре? Об иных вариантах событий не думал.
– Зубную щетку возьмешь?
– Ты что? Ты что?
Семен Семенович даже слов подобрать не смог. Супруга унесла несессер с бритвенным прибором и зубной щеткой.
– Как ты могла…
– Умоляю, не волнуйся. Ты не должен показывать свое волнение.
Следовало выбрать не только костюм, но тон общения со следователем. Желательно, чтобы тон разговора соответствовал асфальтовому цвету «Бриони» – жестко, холодно, по существу.
Когда Семен Семенович мысленно проговаривал свои возможные реплики на допросе, он остановился на жесткой манере диалога, которую так любят читатели американской писательницы Айн Рэнд. Надо отвечать сухо и правдиво вне зависимости от предмета диалога. Прибыль, любовь, убеждения, убийство – все можно анализировать трезво. Я – крупный бизнесмен, говорил себе Панчиков, должен вести себя сообразно статусу моего клана. Так, как я разговариваю со своими наемными рабочими, так буду говорить и со следователем – следователь и есть наемный рабочий. Следователь получает зарплату из бюджета, то есть отчисления с налогов, он у меня на жаловании – буду вести себя с ним, как с младшим клерком. Рэнд научила нас, как надо говорить с попрошайками.
Диалоги в книгах Айн Рэнд были примером разумной речи. Скажем, младший партнер по бизнесу, лодырь и социалист, просил прибавку к жалованью. Следовало говорить с ним так:
– Почему я должен давать тебе деньги?
– Я прошу о милосердии…
– По существу, будь любезен.
– Мне так нужны деньги… У меня больная мать, сестра прикована к постели и крыша течет…
– Поэтому ты решил, что я должен отдать тебе деньги, которые нужны мне самому.
– Но я рассказываю о своей нужде!
– Больше работай и справься с нуждой.
Точка. Разговор окончен. Попутно выясняется, что проситель пописывает в левые газеты прокламации, упрекая капитализм в бессердечии. Хочет подачку получить – и одновременно жалуется, что ему мало дают. У красных обычное дело – двойные стандарты. В течение долгих лет Семен (как и многие российские бизнесмены) воспитывал себя на книге Айн Рэнд «Атлант расправил плечи» – то была книга, равная по значению книге большевика Островского «Как закалялась сталь». Общеизвестно, что под влиянием книги Островского люди делались фанатичными в служении партии и упорными в строительстве непригодных для езды дорог и неудобных для жилья домов. Книгу Айн Рэнд Семен называл «Как добывалось золото», эта книга воспитала бизнесменов – столь же непреклонных, как большевики. Разница состояла в том, что сталь, закаленная большевиками, проржавела, а золото, нажитое бизнесом, множилось год от года.
Социализм пал – это доказало превосходство книги Рэнд над книгой Островского. Социализм и страна, воплощавшая его, вступили в бой с капитализмом – выражаясь словами политического мыслителя Бжезинсокого, то была титаническая борьба; итог известен.
Надо дать понять следователю – к чему стесняться простой истины? – что следователь представляет закон побежденной страны в разговоре с победителем. Любопытно, сохраняет ли смысл закон, если страна, издавшая закон, разрушена? Надо бы спросить об этом серого человечка. Хорошо бы прямо словами Бжезинского.
Бжезинский, подобно Айн Рэнд, говорил до неприятности точно: «Россия – побежденная держава. Говорить: «это была не Россия, а Советский Союз» – значит бежать от реальности. Это была Россия, названная Советским Союзом. Она бросила вызов США. Она побеждена. Сейчас не надо подпитывать иллюзии о великодержавности России. Нужно отбить охоту к такому образу мыслей… Россия будет раздробленной и под опекой».
Пусть следователь осознает это обстоятельство, прежде чем начнет допрос гражданина свободной страны.
«Россия может быть либо империей, либо демократией, но не может быть тем и другим. Если Россия будет оставаться евразийским государством, будет преследовать евразийские цели, то останется имперской, а имперские традиции России надо изолировать. Мы не будем наблюдать эту ситуацию пассивным образом. Все европейские государства и Соединенные Штаты должны стать единым фронтом в их отношении к России».
Да, вашей страны уже нет – так и надо сказать человеку в мундире; мундиры остались – а страна разрушена. И что сегодня ваш Уголовный кодекс? Что сегодня ваша конституция?
Семен Семенович представил смятение на лице серого человека.
Он мне, конечно, возразит, думал Панчиков. Он скажет: у вас у самих кризис…
Верно, скажу я, у нас кризис. И что? Случившийся сегодня кризис испугал некоторых; иные плаксы и пораженцы подумали, что это крах капитализма – но Запад силен! Офисы его высятся сотнями этажей, клерки, выпучив глаза, носятся по поручениям боссов, брокеры дергаются в истерике, официанты хлопают пробками шампанского – капитал стоит крепко!
Итак, нужный тон выбран: говорить сухо и непреклонно.