— Так. Ну а теперь вопрос: ты сам в эти выводы веришь?

— (с вызовом) Представь себе, верю.

— Тогда оставь мне все дело и дай… скажем, часа полтора. Потом зайди.

(через полтора часа)

— А теперь знаешь что? Расскажи мне о том, что тебя больше всего поразило при расследовании.

Пауза.

— Помнишь то дело с Моаной-ра и Шхарат-аном?

— Еще как. Я же тебе и посоветовал обратить внимание на некоторые маловероятные вещи. Ты хочешь сказать, похожий почерк?

— Не совсем. Но те же фигуранты и схожее накопление непоняток, не влияющих на окончательный вывод.

— И все же: что тебя поразило?

— Не то, что истцы выжили. Удивительно то, КАК они выжили.

— Поясняй.

— В показаниях Моаны-ра сказано, что Манур-ог направил на нее 'Ледяную плеть', Сарат-ир бросился под удар, получил по полной — даже совместной силы щитов недостаточно против такого заклинания — после чего Моана-ра подхватила его тело и спрыгнула в канаву, которая и защитила ее от второй 'Плети'. А на самом деле не совсем так…

— Да говори же, не тяни!

— Я там был. Это рукотворная канава, ее отрыли совсем недавно. Больше того, тот, кто ее рыл, сделал так, чтобы укрывающиеся в ней могли уйти от ударов типа 'Ледяной плети', 'Водяной стрелы' и прочей классики того же сорта. И вообще уйти с площадки поединка, не подставляясь под удар. Магия земли не в счет, но Манур-ог в ней и не специализировался. Следовательно, тот, кто ее выкопал, предвидел удар по секундантам.

— Я не припомню ни одного закона, наказующего за предусмотрительность.

— Хорошо, сочти это за первую странность. Вот тебе вторая: я видел ранения Сарат-ира. У парня не было ни единого шанса выжить, а он все-таки жив.

— Ты никогда не специализировался в магии жизни.

— Верно. Именно поэтому я консультировался с настоящим магом жизни. Вердикт: у Моаны не было никакой возможности спасти жизнь этому лиценциату. Я естественно, спросил: а что можно было сделать? Ответ: бригада из трех докторов магии жизни, и это самое меньшее. Работа на месяц.

— Как насчет участия этих самых магов?

— Проверял. Была только одна — кстати, подруга Моаны-ра — тоже доктор магии жизни Намира-ла. Официально допросить я ее не мог, но она, хотя и с неохотой, все же ответила на мои вопросы. Так вот: она к раненому и не прикасалась. Ее Моана-ра вызвала для помощи себе, что и было сделано.

— Так выходит, Моану-ра тоже задело?

— Или магическое истощение, что меня не удивляет. Но впрямую к делу не относится, да и не так это важно. Тут другое: вот уже третий раз мы видим, что Моана-ра проявляет неожиданно высокий магический уровень. Сначала в поединке с Шхарат-аном. Потом когда она ухитрилась выжить после 'Серого копья'. Сейчас уже третий раз.

— Опять тебе скажу: не наказуемо. Даже если это заслуга не Моаны-ра, а ее таинственного партнера — или кто там он ей? Ты его самого допросил?

— А он опять улизнул. Формально его показания и не были нужны. Но и это не все. Самоубийство Хадор-ала — вот что вызывает у меня…

— …недовольство?

— Вот уж нет, его-то ни чуточки не жалко. Ощущение недопонимания — вот что. Больше всего это походит на шантаж.

— Шантаж всегда проводится с целью. По твоим же протоколам, у покойного не пропала ни одна вещь, а ведь при нем были высокоценные кристаллы. Что еще могло быть целью?

— Информация. Для чего-то ведь Моана заходила в его дом. Больше того… не смейся, но у меня ощущение, что весь этот поединок был спровоцирован, чтобы таким образом подставить Хадор-ала. И устроить шантаж в конечном счете.

— Тогда я тебе скажу: у покойного не было никакой такой информации, ради которой стоило бы затевать столь сложную и сомнительную комбинацию. У меня есть… связи в тех кругах, приходится быть в курсе дел. Он знал общие расклады по группам, это да, и что? Любой кандидат в академики, да и многие доктора знают столько же, если не больше. Ну, кое-какая закрытая информация — да и та, в сущности, секрет пьяного глашатая.

— Ты хочешь сказать, что дело еще более непонятное, чем я думал?

— Пожалуй, нет. Ты заметил: мы все время утыкаемся в туманную, неполную, а то и противоречивую информацию по этому человеку… ну, ты знаешь. У нас и имени его нет. Ничего явно противозаконного, так? И вообще почти ничего. А запустить расследование у нас нет никаких… хорошо, почти никаких оснований.

— К чему ты клонишь?

— Надо подключать людей со стороны.