Принесли счет, и он сказал:

— Ну, я пойду, наверное, а то опоздаю на автобус в Кэпитол-хилл.

Неуверенности в его словах как раз хватило для того, чтобы Бет произнесла:

— Можешь в любой момент приземлиться у меня. Я живу через дорогу. Финн сейчас у моего бывшего мужа — свободная комната есть. В общем… если хочешь…

Да — робко и очень вовремя — он хотел.

Полиция в доме. Полисмены в форме складывают и складывают что-то в прозрачные целлофановые пакеты. Уже забрали компьютер Тома, каталог детской одежды из магазина «Гэп Кидс», целый конверт фотографий купающегося в ванне Финна. Женщина-полицейский показывает своему коллеге книгу, название которой Том не видит. Женщина перелистывает страницы, и на лице мужчины возникает явное отвращение.

Том пытается говорить, но, похоже, от ужаса он онемел. У него выходит лишь сдавленное «ахххх!», совершенно не привлекающее внимания посетителей. Мужчина и женщина продолжают укладывать вещи Тома в свои пакеты.

Полицейские спускаются ниже, вот уже почти обыскали второй этаж, и рано или поздно они найдут то, что спрятано в подвале. Том давно знал: оно там — просто никому не говорил. Нет, сам он ничего не сделал, вернее, ничего не помнит, однако ему известно о свершившемся, и значит, скоро на него наденут наручники и увезут в специальной машине с зарешеченными окнами. От вины никуда не деться. Том, видимо, всегда втайне догадывался — так и будет, и вот теперь он понесет ужасное наказание.

Один из полицейских прошел мимо, неся пакет, доверху набитый одеждой Финна.

— Все с тобой ясно, парень, — сказал полисмен, удивив Тома лондонским акцентом.

На офицере — черная каска с огромной серебряной восьмиконечной звездой впереди.

Полицейский пошел дальше, вниз по ступенькам, а Том вяло размышлял: что лондонский констебль делает здесь, в Сиэтле?

Нет, невозможно. Том почувствовал волну облегчения, когда стало ясно — происходящее ему снится. Он умел спасаться от страшных снов. Надо набрать в легкие, а потом с силой вытолкнуть из себя воздух, пропустив его через сомкнутые стенки гортани. Просто-напросто требуется напряжение воли.

Полицейские с пакетами продолжали ходить по спальне Финна и комнате Тома, но теперь понятно: они — химеры. Том сделал усилие, вдохнул полной грудью и с громким криком освободился от кошмара.

Проснулся в пустом доме — полиция уже ушла. Однако это не его спальня, это подвал. В воздухе — тошнотворный сладкий запах, как от гнилой рыбы, и, несмотря на позднюю ночь, Том одет и держит черный электрический фонарик с резиновым корпусом.

Он посветил на паутину под балками, на кучу коробок с разным старьем, на потрескивающую печку. Собравшись с духом перед тем, что вот-вот случится, Том шагнул в прямоугольник утоптанной земли, где Чик когда-то устроил себе жилище.

Вот оно, как Том и представлял: грязный сверток размером с упитанного младенца, завернутый в перепачканную синюю клеенку и обвязанный грубой веревкой. Измятая клеенка, практически не освещаемая фонарем, оказалось, протекла. Темное пятно неправильной формы расползалось по земляному полу слева от свертка, и неровные края пятна образовывали рисунок, напоминавший мысы и фьорды. Оно появилось недавно, это точно. Том опустился на корточки, направив луч фонарика на землю вокруг свертка. Черные катышки — крысиный помет. Пару лет назад Бет вызывала сотрудников эпидемстанции, но крысы, видимо, вернулись. Вблизи зловоние было невыносимо. Ощущая горечь во рту и подавляя тошноту, Том попытался развязать веревку. Она вся растрепалась, узла и не найдешь. Черная крыса с прилипшей к тельцу мокрой шерстью выскользнула из свертка и прошмыгнула мимо печки в темноту.

Том закричал. На сей раз, пробудившись, он руками и ногами цеплялся за несуществующие выступы на твердой поверхности, круто уходившей вверх. Ощупью Том обнаружил, что лежит поперек кровати, в изголовье, и лицом прижимается к стене. Темная спальня была словно продолжением страшного подвала, поскольку в воздухе повисло слабое эхо вырвавшегося у Тома крика, наверняка разбудившего соседей и напугавшего Финна.

Из коридора не доносилось ни звука. Еще не совсем выкарабкавшись из кошмара, Том неловко накинул на плечи халат Бет и, поеживаясь, заковылял к полуотворенной двери в комнату сына.

В призрачном свете ночника — голубой луны — Финн разметался на кроватке, прижавшись щекой к мишке и замотавшись в одеяло. Том, не дыша, прислушался к дыханию сына. Пришлось совсем низко склониться к постели тем ухом, которое «работало» лучше, и вот он уловил мерное посапывание, легкое, как слабый ветерок над водой. Том подтянул одеяло и укутал плечики Финна. В картонной, бывшей винной, коробке, стоявшей у кровати, зафыркали — значит, и щенок тоже жив-здоров.

Том, пошатываясь, прошел наверх, сел за кухонный стол и закрыл лицо руками. Торжество жизни в комнате Финна должно бы было его приободрить, однако бодрости он не ощущал. Пятно на земле, голубая клеенка, веревка, завязанная узлом, — едва ли все это ушло вместе со сном. А вдруг сон и не закончился?.. Запах чувствовался по-прежнему — густой, жирный аромат, — в первый момент его можно спутать с благоуханием какой-нибудь невероятной гибридной дамасской розы. Возможно — во всяком случае, такая возможность не исключена, — началась третья часть кошмара, и Том вскоре проснется от собственного крика уже в новом эпизоде, причем каждый последующий кусок будет обладать обманчивой реальностью теперешнего.

Надо развязать узел и узнать, кто завернут или что завернуто в клеенку. В бесформенном свертке запросто могут оказаться слипшиеся, смердящие части расчлененных тел: туловище одной жертвы, обрубок ноги другой. Если и есть там какая-то часть трупика Хэйли Топольски, то явно содержимое свертка этим не ограничивается. Да, Том проявил потрясающую невнимательность в тот вечер, но неужели только отсюда происходит острое, гложущее чувство вины за случившееся с девочкой, пусть даже во сне? Или это из-за Финна? У ребенка ведь не стало семьи, она погибла из-за легкомыслия и небрежности отца, точно растение, которое забывали поливать. «Да» — следует ответить на первое предположение, и «да» — на второе. Однако остается еще нечто большее и худшее.