Шрифт:
Поэтому Финн просто слушал.
А одно Спенсер неправильно говорил. Он сказал: мама и папа это всегда делают в спальне. Завтра Финн ему расскажет: его мама и папа делают это на кухне.
— …из-за чего-то, что я сказал по этому чертовому радио?
— Пожалуйста, не кричи, Финна разбудишь. Нет, я этого, конечно, не говорю. Я просто привела пример.
— Я не показал тебе тот кусок, ты ведь так была занята в последнее время, и вообще о чем угодно с тобой заговорить — значило бы тебе помешать…
— Ладно, забудь про передачу. Все ерунда.
— Три минуты назад была совсем не ерунда!
— А сейчас уже ерунда.
Том пошарил в буфете, где хранилось спиртное, однако больших запасов не обнаружил: в коробке, перевязанной розовой ленточкой, — бутылка шампанского, которое на прошлое Рождество прислала Мириам Глэйзбрук; еще две бутылки «Сиры» и одна — «Шардоне»; наверное, столовая ложка «Феймос граус» [72] и бутылка голландского джина, до сих пор не открытая, купленная в прошлом году в аэропорту Шипхол-Утрехт, после конференции в Утрехтском университете.
72
«Феймос граус» («Знаменитая куропатка») — фирменное название шотландского виски компании «Мэттью Глоуг и сын» по куропатке, изображенной на этикетке.
Том наклонил бутылку с джином над своим пустым стаканом.
— Джину?
— Нет, спасибо. Ограничусь водой.
Единственное, что говорило в пользу джина, это изрядное содержание алкоголя. Том проглотил маслянистое пойло с травяным привкусом как лекарство, думая: «Вот он, вкус опустошенности. Навсегда запомню».
— Том, мы несколько лет двигались в разных направлениях.
— Один год — может быть.
— Я взрослела.
— А, вот как ты это называешь.
— Не вредничай. Слушай, я знаю, тебе нужен кто-нибудь, кто дожидался бы твоего возвращения из университета, кому бы ты мог читать свои радиокусочки. Но это будет не любовь, а няньканье.
— Как же несправедливо!
— Да?
— Мне не «кто-нибудь» нужен. Мне ты нужна.
— Ты меня совершенно не знаешь!
— После восьми-то лет!
— Я часто подыгрывала тебе. Я старалась. Честно старалась быть хорошей женой. «Моя жена Бет» — наизусть эту проклятую роль выучила!
— Но Финн!
— Я тебе не дам воспользоваться ребенком в качестве оружия.
— Да я и не пытаюсь…
— Речь только обо мне. И о тебе.
— Похоже, что речь идет лишь о тебе. Я не вижу, каким образом я сюда вписываюсь.
— Ты живешь в мире, который сам для себя сотворил. Большую часть времени ты неизвестно где, даже не в Америке, и непонятно, когда же ты действительно с нами. Финн и я, мы для тебя — герои, мы действуем в какой-то книге, только ты ее никак не соберешься написать. Ты нас придумываешь — «мой сын», «моя жена». Знаешь, до чертиков надоело быть плодом твоего долбаного воображения!
— Бет!
— Ну достало меня это, прости.
Было уже за полночь, а они продолжали ссориться. Дважды плакал Том. Потом плакала Бет. Когда в самом разгаре бури настало временное затишье, решали вопрос с воспитанием сына. Том и Бет договорились, хотя вряд ли слово «договор» сюда подходит: сразу после покупки квартиры (для чего понадобится подпись Тома на нескольких документах) Финн в понедельник и четверг будет ночевать в доме на Квин-Энн, а по выходным будет попеременно то с отцом, то с матерью; в обязанности Тома войдет забирать ребенка из детского сада по вторникам и средам — отец сможет поиграть с сыном часок-другой, перед тем как Бет увезет ребенка ночевать в Беллтаун. «При таком раскладе, — заявила Бет, — все пройдет без ущерба для Финна».
Том уставился на нее, разинув рот.
— Ты говорила с адвокатом.
— Да, — ответила Бет.
Стоило Чику раздобыть свидетельство о рождении, остальное пошло легко.
Он заплатил Ласаро сто долларов — каждому мексиканцу полагалось по 20 — за разрешение использовать их адрес в Гринвуде. Они ребята бесшабашные и никогда подолгу не задерживаются в одном месте, значит, особых неудобств тут нет. Сто долларов — большие деньги, но указывать адрес портового грузового двора небезопасно. И без того хватает проблем с мистером Доном, который нашел покупателя для асбестового судна.
— У тебя семь дней, чтобы вынести оттуда свое барахло, приятель. Вторник наступит, стемнеет, и вот к этому времени ты уже должен свалить,сечешь?
— Тогда где я спать? — спросил Чик.
Мистер Дон поднял глаза от своих бумаг.
— Вывеску снаружи видел?
— Да.
— И что там написано?
— Написано «Корабельная корпорация „Дальберг“».
— Водишь, я занимаюсь кораблями, а не держу гостиниц или там приютов для бездомных. Если вдруг когда-нибудь решу влезть в гостиничный бизнес, то свистну тебе, а пока я продаю суда, а не сдаю комнаты. Усек?