Она застряла в пробке, битый час маялась в машине на кольцевой, не в силах съехать или развернуться, потом неслась как угорелая и все равно опоздала. Ненамного опоздала, но самолет уже приземлился, даже выдали багаж.

Степаныч скромно и терпеливо ожидал в уголке, смешной такой дядечка с чемоданчиком и хозяйственной сумкой. Тем временем приземлился следующий самолет, из Бургаса. Народ бодрый и загорелый, отдохнувший и веселый, в шортах и майках, солнечных очках вполовину лица, со стильными дорожными сумками, чемоданами на колесиках, обнимались со встречающими, катили тележки к заботливо поданным автомобилям, а Степаныч стойко ждал в стороне у окна, не сводя глаз со старенького чемоданчика и сумки. Воруют, говорят, в этих аэропортах.

Смешной, но такой родной, такой близкий.

Маша готовилась к этой встрече. Морально готовилась. Ей отчего-то казалось, что за прошедший год Степаныч окончательно состарился, сгорбился, стал меньше ростом. Ей казалось, что он совсем ничего не видит и будет стучать перед собой легкой такой белой тросточкой для слепых. А белой тросточки она могла и не выдержать. Она готовилась к тому, что ей придется его вести, бережно поддерживая под локоть. Вести, не в силах поднять на него глаза, чтобы не расплакаться.

А он просто стоял у окна с чемоданчиком и сумкой. Ждал и даже что-то насвистывал. И никакой тебе тросточки. Даже очков у него не было.

И Мария тут же разревелась. Оттого, что не оправдались опасения, оттого, что нет очков и тросточки, оттого, что ничуть он не постарел, даже совсем наоборот. За прошедший год Степаныч как-то округлился и выровнялся, чуть залоснился. И одет был вполне прилично, во все новое и светлое. И чемоданчик у него, хоть и потертый, но вполне приличный, и сумка ладная. Знамо дело, Клава постаралась.

– Маша, ну что ты, Машутка?..—Степаныч крепко прижимал ее к себе и морщился, не в силах видеть женских слез. Даже таких легких и пустячных, беспричинных. – Машуня, ну…

Маша, всхлипывая, отстранилась, улыбнулась, размазывая по лицу глупые свои, радостные слезы.

– Степаныч, миленький, голубчик ты мой! – И новый фонтан.

Она отчего-то решила, что за год он остался где-то в другой ее жизни, в другом измерении, куда нет возврата. Там, где остались Александра и Светка – приятные гости из прошлого, в которое нереально попасть. Нереально, да и незачем. Но Степаныч – это ведь совсем другое дело. Он стал чем-то большим, чем просто воспоминание. Он поселился в ее душе, стал частью ее. Как бабушка, как Гавриловна, как мама с папой.

Степаныч не ждал такого приема. Он и ехать-то не хотел, если честно. Это Клава – сначала все уши прожужжала, потом всех на уши подняла. А он не хотел. Что ехать, только людей беспокоить. Неудобно. Мария хорошая девчонка, но у нее теперь своя жизнь, другая, новая. Только обузой быть для занятого человека. А что Мария нынче человек деловой и занятой, это Степаныч знал. Шутка ли, свой магазин в центре Питера, это тебе не торговый лоток в Лошках, это даже не место на рынке в Норкине. Это, брат, да.

И вот стоит напротив этот деловой человек и ревмя ревет над своей обузой. Рот до ушей от радости, и ревет. Что ты будешь делать!

– Ну-ну, брось ты, мать! Что ты в самом деле! – Степаныч решил посердиться – раньше помогало. – Я же живой стою, а ты будто хоронить меня пришла.

От этой притворной суровости или, скорее, от давно не слышанного «мать» Маша и впрямь успокоилась. Размазала по счастливому лицу последние слезы и даже попыталась подхватить чемодан.

Чемодан Степаныч не отдал.

– Ты что, в самом деле? Я тебе старик немощный, что ли?

– Да ты не сердись на меня. Что ты сердишься? Я же встречать приехала. Так положено. Я помогу, и все тебе легче будет.

– Да убери же ты руки от чемодана! – Это он уже сердился по-настоящему. – Без сопливых обойдемся. Веди лучше, где-то здесь автобус должен ходить, я помню.

– Нам не надо на автобус, я на машине приехала. Я и опоздала оттого, что в пробке застряла. Слушай, а что бы ты делал, если бы я еще в ней стояла? У нас такое бывает, на два часа пробки.

– Как что? Ждал бы, – невозмутимо ответил Степаныч. – Ты же сказала, что встретишь, я бы подождал. Ну а если бы совсем не встретила, то у меня ведь адрес есть.

– Так позвонил бы. У тебя телефон с собой?

– С собой. Только не люблю я этих телефонов сотовых, не привыкну никак. Я бы сел в автобус, потом в метро и приехал. Всяко же может быть, дело молодое.

Он вроде и не удивился бы даже, если бы Маша не встретила. Подумаешь, эка невидаль! Что же он, в родном городе дороги не найдет, что ли?