Шрифт:
— Я хочу остаться одна!
Володя опешил:
— Как это одна? Ларисы Васильевны нет дома, вдруг тебе что-то понадобится?
— Ну, если понадобится, я вполне могу сама себя обслужить!
— Но ты же себя плохо чувствуешь! А вдруг тебе станет хуже?
— Не станет, — отрезала Женя, а про себя подумала, что хуже, чем в настоящий момент, ей уж точно никогда не будет.
— Откуда ты знаешь? Нет, я не могу уйти и оставить тебя так, без помощи.
Володя сделал попытку пройти дальше, но Женя снова его остановила.
— Володик, я тебя русским языком прошу — уйди.
— Да что с тобой? Что случилось?
— Случилось… Случилось! И не сейчас! Давно! Не люблю я тебя, ненавижу! — неожиданно для себя сорвалась Женя. — Христом-Богом тебя прошу — отвяжись ты от меня! Навсегда, навсегда!
Выкрикнув эти слова прямо в лицо ошеломленному Володе, Женя пулей взлетела на свой третий этаж, хлопнула дверью и, не раздеваясь, бросилась на диван лицом вниз. Ее всю трясло, как в лихорадке, но слез не было.
Сколько она так пролежала, она не знала. Володя долго звонил в дверь, что-то говорил, стучал, но она не реагировала. Наконец он ушел.
Женя села, потом медленно поднялась и подошла к большому зеркалу, пригладила волосы, провела пальцами по щеке. «Ну, вот и все, — отрешенно подумала она, — вот и все». Что она чувствует: боль, разочарование? Внутри была какая-то звенящая пустота, которая постепенно сменялась чувством невыразимого облегчения. Не надо больше врать, притворяться, изображать перед собой и другими счастливую невесту. А обо всем остальном она подумает после, когда немного придет в себя.
19
Море, неразличимое в темноте южной ночи, плескалось почти у самых Кириных ног. Кира медленно брела по пляжу, увязая по щиколотку в теплом еще песке. День был тихим, жарким и солнечным, а к вечеру поднялся ветер, он дул Кире в лицо, разметывая волосы и развевая колоколом широкую шифоновую юбку.
Сегодня ее последний день в Испании. Они собирались достойно отметить его, устроив экзотическую поездку в средневековый монастырь, затерявшийся в Пиренеях, — почти Монта-Верита, — и пообедать в маленькой деревушке, где готовили по рецептам старинной испанской кухни, но… Грега неожиданно вызвали в Мадрид по делам, он уехал рано утром и скоро должен вернуться. Обидно, конечно, что последний день не удалось провести так, как задумано, но зато у Киры было время подумать.
Лучше бы не было! Вопрос о том, что будет дальше, никак не задвигался в глубину сознания, и благое решение жить одним днем — сегодняшним — на деле оказалось трудновыполнимым. Да, они прекрасно провели эти три недели. После появления Алекса Джейсона и тяжелого объяснения, последовавшего за его откровениями, никакие тучи больше не омрачали их отношения. Грег был бесконечно нежен и бережен с Кирой, старался предупреждать все ее желания, всячески баловал и потакал ей во всем. Даже нахальная Сандра, кажется, признала Кирино право на его любовь.
Любовь? Кира усмехнулась. Об их дальнейших отношениях пока не было сказано ни слова. Грег повторял, что любит ее, говорил, что она ему нужна, он был страстным любовником — но и только. Господи, почему мы никогда не бываем довольны? Почему времени, проведенного с любимым, всегда не хватает? Кира не представляла себе, что пройдут какие-нибудь сутки, и она будет на расстоянии тысячи километров от Грега, от его рук, губ, что она не будет каждое утро просыпаться с ним в одной постели… Что они снова будут встречаться раз в месяц, а то и реже. А Грег, похоже, именно так представлял себе их отношения, отводя ей роль московской любовницы! Ну почему, почему она не поверила словам Элизабет, когда подслушала ее разговор с Сандрой у бассейна!
Весь вечер Киру преследовала песенка, которая была популярна в Москве в семидесятые годы:
Как теряют деревья остатки одежд,
Словно нет у деревьев на лето надежд.
Только я еще очень любима,
И любовь не прошла еще мимо…
Но маячит уже карнавала конец,
Лист осенний летит, как разлуки гонец,
На душе что-то очень тревожно,
И мой милый глядит осторожно…
«Ну просто совсем как в жизни, — невесело усмехнулась она про себя, — песня в руку, как сон. Карнавал завтра закончится». Ну и что, жизнь-то на этом не кончается! Любовь проходит — так было и так будет. Страдать всю оставшуюся жизнь из-за того, что кто-то разбил твое сердце? Все это прекрасно описано в английских романах викторианской эпохи, но так не бывает в реальности двадцатого века. Да, она полюбила человека, который никогда не будет принадлежать ей, никогда не сможет она разделить с ним его жизнь, стать его женой, его вторым «я». Но целых три недели они все-таки были вместе, а это куда лучше, чем совсем ничего. Надо уметь довольствоваться тем, что имеешь.