Рассеянно выслушав дежурные фразы милой молоденькой стюардессы, Кира послушно пристегнулась к креслу, откинула голову и прикрыла глаза. Как она устала! Больше всего на свете ей сейчас хотелось оказаться дома, залезть в горячую ванну и наконец расслабиться.

Поездка оказалась на редкость утомительной и почти бесполезной. Контракт на поставку оборудования, который она надеялась заключить с недавно отстроенным роддомом, сорвался, а надежды на новые заказы, полученные в облздраве, казались весьма зыбкими. «Боб будет недоволен», — вяло подумала Кира. Значит, премии к концу месяца не видать, как своих ушей. Деньги были нужны до зарезу, но сейчас даже это печальное соображение не вызвало у нее особых эмоций. Домой, скорее домой! Расстраиваться она начнет завтра с утра в Москве.

Вот уже почти три года Кира работала в небольшой английской фирме, специализировавшейся на продаже медицинского оборудования для роддомов. Фирма имела два филиала — в Москве и в Гонконге. Весь московский филиал состоял из Киры и Петра Григорьевича, инженера-ремонтника. Не было даже секретарши, так что Кире приходилось крутиться на работе с девяти и до скольких получится. Часто она приходила домой лишь в двенадцатом часу ночи. А еще эти командировки! Она за всю свою прежнюю жизнь не налетала столько часов в самолетах, как за последнее время.

Из Внешторга, разумеется, сразу после той печальной истории с Грегом пришлось уйти. Оказалось, что к лучшему: события в стране после августа 91-го пошли так, что эта организация довольно быстро утратила былой престиж и сейчас, в 95-м, находилась просто на грани развала. Однако почти два года Кире пришлось перебиваться случайными заработками. Она внештатно сотрудничала с разными фирмами, крупными и не очень, один раз даже добыла контракт для «Сименса», но без твердого ежемесячного дохода обходиться было непросто. Это место досталось ей по случаю: давняя знакомая уезжала в Америку насовсем и предложила Кире заменить ее на боевом посту. Фирма хоть и небольшая, но надежная, заработок верный, русский рынок осваивают не первый год. Но все равно работы — завались!

Зато с начальством у нее сложились вполне приемлемые отношения. Роберт Андерсен — в обиходе просто Боб, хотя и старше Киры на пятнадцать лет — был придирчив, занудлив и требователен, но справедлив. Он ценил Киру как опытного работника, по-человечески ей симпатизировал, и работать с ним было довольно легко. Денег он на ветер не бросал, поэтому, несмотря на все симпатии, премии за неудачную командировку ждать было нечего.

Все-таки независимо от ее воли Кира стала прокручивать возможные планы добывания денег. До конца недели ей позарез надо отдать часть ссуды, взятой на покупку машины. Она рассчитывала на командировку как на прибавку к бюджету, но раз сорвалось, можно попробовать перезанять у знакомых… Ох, как она не любит занимать, и все время почему-то приходится это делать!

— Не хотите чего-нибудь выпить?

Задумавшись, Кира не заметила, что возле нее остановилась стюардесса с подносом. Кира сидела у окна. Сосед справа слегка дотронулся до ее руки и повторил вопрос:

— Не хотите минералки или пепси-колы?

— Спасибо, минералки.

Он протянул ей стаканчик с водой. Кира благодарно улыбнулась и тут только посмотрела на него внимательнее. Рядом с ней сидел молодой человек лет двадцати восьми — двадцати девяти, темноволосый и кареглазый, но белокожий. На носу и на щеках у него были рассыпаны веснушки, и это ему шло. «Приятный мальчик», — подумала Кира. Он тоже улыбнулся — словно в ответ на ее мысли. Улыбка у него очень симпатичная.

— Позвольте полюбопытствовать: вы по маршруту Пермь — Москва — Пермь или наоборот?

— Как это? А, — сообразила Кира, — нет, я москвичка и в Перми была в командировке. А вы?

— Аналогично. И как вам сей славный город?

— Да я в нем уже не первый раз. Город как город, как все наши города. Сонный и бестолковый.

— Ничего себе определение! Если уж вам Пермь показалась сонной, то что вы скажете, например, о каком-нибудь Красноберезовске?

— Такого не знаю.

— Ну, о Екатеринбурге, в просторечии Свердловске?

— Я же сказала: Пермь ничем не отличается от всех остальных наших городов.

— Ого! Вы не любите наши города?

— Да нет, отчего же, люблю. Только сейчас уж больно четко обозначилось разграничение между Москвой и провинцией. Такое впечатление, что в России остался единственный большой город. Я имею в виду город не по названию; каким-нибудь Верхним Васюкам тоже можно пожаловать статус города. Я имею в виду жизнь в особом ритме, в ритме большого города. Городом я называю место, в котором и жизнь течет по-городскому. А у нас, к сожалению, даже Питер становится провинциальным. — Кира не собиралась вступать в беседы с попутчиком, а тем более ввязываться с ним в дискуссию, но мальчик оказался ловким. Она сама не заметила, как разговорилась.

— Совершенно с вами согласен. В прошлом веке такого безобразия не было. Кстати, раз уж мы с вами так мило беседуем, позвольте вам представиться — Дмитрий Ракитин, журналист. Можно просто Митя, если желаете.

— Кира Анатольевна. — После имени и отчества Кира специально выдержала паузу, чтобы сразу пресечь фамильярность и подчеркнуть разницу в возрасте.

— Очень приятно, Кира Анатольевна, — мальчик подчеркнул обращение с еле уловимой иронией, но Кира заметила. — А я в Пермь ездил, как сказали бы десять лет назад, «по тревожному письму», — как ни в чем не бывало продолжал Митя. — Дело весьма распространенное в последнее время; некий банк собрал деньги якобы на квартиры и прекратил свое существование. Вкладчики в ярости; но мне жалко не столько тех, кто в ярости, а кто в растерянности. Старушки плачут, бабы голосят, а вот помочь им…