Стэдлер не знал, пытался ли кто-нибудь дать ему объяснение; он не слушал; не мог допустить, чтобы это было правдой. Он повторял тоном феодального владыки: «Теперь босс здесь я… я отдаю приказания… я приехал, чтобы взять власть… я владелец этого места… я — доктор Роберт Стэдлер, и если вы не знаете этого имени, вам здесь нечего делать, чертовы идиоты! Вы сами погубите себя, если таков уровень ваших знаний! Прошли вы школьный курс физики? Похоже, никто из вас вообще не учился в школе! Что вы здесь делаете? Кто вы?»

Потребовалось долгое время, чтобы понять, разум больше не мог этого блокировать, кто-то опередил его: кто-то держался того же взгляда на существование и поставил себе целью достичь того же будущего. Он понял, что эти люди, именующие себя Друзьями Народа, захватили «Проект К» несколько часов назад с целью установить собственное правление. Он смеялся им в лица со злобно-удивленным презрением.

— Вы понятия не имеете, что делаете, жалкие малолетние преступники! Думаете, что вы, вы сможете управлять высокоточным научным изобретением? Кто ваш начальник? Требую встречи с вашим начальником!

Его непререкаемо-властный тон, его презрение и их слепой страх людей необузданного насилия, не знающих мер надежности или опасности, заставили их заколебаться, не является ли он каким-то тайным членом их высшего руководства; они в равной мере готовы были повиноваться или не повиноваться любой власти. Стэдлера долго передавали от одного пугливого командира к другому и, наконец, повели вниз по железной лестнице и длинным, гулким подземным коридорам из армированного бетона на встречу с «Боссом» собственной персоной. Босс скрывался в подземном контрольном пункте.

Среди сложных спиралей точной научной аппаратуры, создающей звуковые волны, напротив стенной панели с блестящими рычагами, дисками и приборами, именуемой «Ксилофон», Роберт Стэдлер увидел нового властителя «Проекта К». Это был Каффи Мейгс.

На Мейгсе были тесный полувоенный мундир и кожаные гетры; кожа на шее выпирала складками над краем воротника; черные кудри были потными, спутанными. Он неустанно, нетвердо расхаживал перед «Ксилофоном», выкрикивая приказания людям, которые вбегали и выбегали:

— Отправьте курьеров во все окружные центры в пределах досягаемости! Сообщите, что Друзья Народа победили! Скажите, чтобы больше не принимали распоряжений из Вашингтона! Новой столицей Народного Государства является Хармони-сити, отныне носящий имя Мейгсвилл! Скажите, что я жду по пятьсот тысяч долларов за каждые пять тысяч голов населения, а не то будет плохо!

Прошло какое-то время, прежде чем внимание и мутные карие глаза Мейгса обратились к доктору Стэдлеру.

— Ну, в чем дело? В чем дело? — отрывисто спросил он.

— Я — доктор Роберт Стэдлер.

— Что? Ах, да! Да! Ты — та самая большая шишка из иных миров, так ведь? Тот тип, что ловит атомы или что там еще. Ну, какого черта ты делаешь здесь?

— Это я должен спросить у вас.

— Что? Слушай, профессор, я не в настроении шутить!

— Я приехал принять контроль.

— Контроль? Над чем?

— Над этим оборудованием. Над этим местом. Над местностью в радиусе его действия.

Мейгс невыразительно посмотрел на него и негромко спросил:

— Как ты попал сюда?

— Приехал на машине.

— Я имею в виду, кого привез с собой?

— Никого.

— Какое у тебя оружие?

— Никакого. Достаточно моего имени.

— Приехал один, со своим именем и на своей машине?

— Да.

Каффи Мейгс расхохотался ему в лицо.

— Думаете, — спросил доктор Стэдлер, — что сможете управлять этой установкой?

— Проваливай, профессор, проваливай! Пошел отсюда, пока я не приказал тебя застрелить! Нам тут не нужны интеллектуалы!

— Много вы об этом знаете?

Доктор Стэдлер указал на «Ксилофон».

— Не все ли равно? Техники сейчас пруд пруди! Пошел отсюда! Здесь тебе не Вашингтон! Я порвал с этими непрактичными мечтателями в Вашингтоне! Они ничего не добьются, торгуясь с этим радиопризраком и произнося речи! Действие — вот что нужно! Прямое действие! Проваливай, док! Твоя песенка спета!

Мейгс зашатался, то и дело хватаясь на рычаги «Ксилофона». Доктор Стэдлер понял, что он пьян.

— Не касайтесь этих рычагов, кретин!