Гюнтер Капито остался совершенно цел. Он ушел в отставку в звании полковника из новых германских ВВС. Вот как он описывает свои ощущения после того, как его сбили:

«Я чувствовал себя ужасно неловко и понимал, что мне следует стоять на коленях. Даже визит к месту гибели моего противника не смог поднять моего настроения. Русский имел 25 побед, я стал его 26-й жертвой. Поэтому мой победитель не был таким беспомощным кроликом, как я сам. Только вечером на традиционной пирушке по случаю «дня рождения» пилотов, переживших смерть, я начал приходить в себя».

Полковник Капито попал в плен в конце войны вместе с Эрихом Хартманном и тоже был передан американцами русским. Он находился в русских тюрьмах до 1950 года. Сегодня он живет в Тройсдорфе возле Бонна.Хотя шансы Эриха добиться победы возросли, когда весной 1943 года он стал командиром звена, то был полон решимости сохранять своих ведомых. Прошел какой-то период, пока он привыкал к роли командира. Он совершенствовал свой метод атаки и в то же время постоянно следил за ведомым. Какое-то время можно было заметить явное влияние стиля Крупински на методах командования Эриха. Это подражание было естественным и бессознательным, так как молодой пилот восхищался старшим товарищем, особенно его командирскими способностями. События, опыт и новая ответственность быстро заставили Эриха отказаться от попыток копировать Крупински.

Он не мог походить на других и оставался сам собой. Как человек, всюду идущий своей дорогой, Эрих выработал собственный стиль командования, и люди охотно следовали за ним. Преданность Биммеля была примером этого на земле. В воздухе его желание сохранить ведомого не только помогало сдерживать импульсивные порывы, но также принесло ему уважение и преданность тех, кого Эрих водил в бой. Он всегда приводил их обратно.

К 25 мая он добавил еще 6 побед. Эрих взлетел на рассвете и буквально через пару минут натолкнулся на группу советских Лагг-9. Выходя из атаки, он пошел с набором высоты на солнце и, наполовину ослепший, столкнулся в воздухе еще с одним Лагг-9. Умелое пилотирование и старые навыки планериста помогли ему дотащить поврежденный Ме-109 до занятой немцами территории. Там он совершил свою пятую аварийную посадку. Его нервы были совершенно расшатаны, и врач порекомендовал отправить его в краткосрочный отпуск домой. Храбак отдал соответствующий приказ, и скоро Эрих уже мчался в Штутгарт.

Возвращение в Германию после трудностей и лишений на Восточном фронте помогло Эриху быстро оправиться. Уш выглядела еще более влюбленной, чем раньше. Можно было сесть в глубокое мягкое кресло, а кровать была застелена чистыми простынями. Пропало постоянное напряжение, витавшее на фронте.Однажды ночью Эрих проснулся и вскочил с кровати с криком. Ему почудился голос ведомого: «Отрывайся! Отрывайся!» Обругав себя, Эрих лег досыпать. Война бушует в сотнях миль отсюда. Но так ли это далеко? Лежа в темноте, он вспоминал последние события.

До весны 1943 года налеты бомбардировщиков союзников на Германию причиняли мало хлопот. Немецкие ночные истребители действовали успешно, и эффективность ночных налетов КВВС не вызывала тревоги. Тем не менее противник с каждым днем становился все сильнее, сбрасывал все больше бомб, и налеты принимали все более широкие масштабы. Когда город атаковал сразу 1000 бомбардировщиков, разрушения становились серьезными. Налет КВВС на Кёльн прошлой весной открыл серию таких атак.

Германская пропаганда пыталась принизить результаты налетов союзников, особенно последней атаки КВВС против дамб Мён и Эдер в Руре. Целые деревни были сметены водяным валом, хлынувшим из разрушенных водохранилищ. Часть Касселя была затоплена. Британское радио обещало усиление воздушных налетов на Германию. Для летчика-истребителя, воевавшего на русском фронте, одна только мысль, что бомбардировщики союзников летают над Германией днем и ночью, причиняла боль.

На следующий день Эрих вместе с родителями в гостиной слушал по радио речь рейхсмаршала Геринга. Его отец слушал болтовню Геринга с кислой гримасой. Потом он убавил громкость и посмотрел прямо в глаза Эриху:– Слушай, мальчик. Сегодня в храме поют осанну, а завтра распнут на кресте. Никогда, никогда мы не выиграем эту войну. Это ужасная ошибка.

Доктор Хартманн хорошо знал. Его богатый жизненный опыт и знание человеческой натуры помогали ему не поддаваться лживой пропаганде. Он говорил все это Эриху начиная с 1939 года. Тема разговоров была только одна – окончательное поражение Германии. Заверения Геринга не стоили ни гроша. Слухи о массированных налетах союзников расползались по Германии, и практика доктора Хартманна, как и других врачей, постоянно росла.

Впервые Эрих ощутил беспокойство за гражданское население Германии. Его родители беспокоились о его собственной безопасности. Уш не могла скрыть, что она несчастна. Последние дни его пребывания дома были отравлены нескрываемой тревогой родных. Однако Эрих все-таки оправился за время отпуска и ринулся в бой с новой энергией. 5 июля 1943 года за 4 вылета он сбил 4 истребителя Лагг-5. До сих пор за один день он столько еще не сбивал. Однако его триумф был омрачен новым происшествием с Крупински, за которого Эрих сильно переживал.

Во время дикой свалки прямо над аэродромом 7-й эскадрильи самолет Крупински получил серьезные повреждения – был разворочен хвост, пробит маслорадиатор. Используя остатки рулей, Крупински пошел на аварийную посадку. Повреждения самолета полностью исключали какие-то круги над аэродромом. Уже подходя к земле, он увидел, что ему наперерез поднимается дежурное звено. Крупински бросил поврежденный самолет вниз, надеясь, что не врежется в землю и не столкнется со взлетающими самолетами.

В результате попытки избежать столкновения самолет занесло, и Крупински слишком сильно ударил по тормозам. Истребитель встал на нос, а сам Крупински ударился головой о прицел. Наполовину оглушенный, он повис на привязных ремнях. Аварийная партия освободила его уже через две минуты. Перемазанный кровью и облитый бензином, Крупински впал в истерику, так как решил, что его одежда пропитана кровью. Аварийная партия вытащила его из кабины и отдала на попечение медиков. У него был пробит череп, и летчик вышел из строя на шесть недель. Его отсутствие стало тяжелым ударом для эскадрильи и для Эриха, который беспокоился о своем товарище.