— Кто будет командовать?

— Сначала казачий майор Сухов, потом я. Надо, чтобы и казаки, и наши всадники понимали маневр, чтобы согласованно вели пеший и конный бой, — медленно подбирая нужные слова, говорил Туганов.

— Наш беда… плохой разговор… осетин не понимает русски, казак осетински языка, — сокрушенно покачивая головой, вставил Абисалов.

— Вот чаще будем проводить совместные учения, привыкнут, станут понимать друг друга. А как с пехотой? Будет она у вас? — спросил комендант.

— Пехота есть. Слободка и Гизель, два аула, человек сто — сто двадцать дает, — сказал Тутанов.

— Это на всякий случай готовимся, — оборачиваясь к Небольсину, пояснил Огарев. — Опять зашалил Кази-мулла. Время от времени то тут, то там его шайки появляются. Среди ингушей неспокойно, по ночам обстреливают дороги, нападают, а то и грабят… Детей стали воровать из Слободки, даже из станиц воруют, скот пытаются отогнать. Все говорит о том, что не зря действуют агенты да посланцы имама. Вот мы на всякий случай вместе с верными нам осетинскими воинами готовим встречу Кази-мулле и его ордам, ежели они захотят пожаловать к Владикавказу.

— Да неужели это возможно?.. Ведь Дагестан и Чечня далеко отсюда…

— Есть такой слушок, есть и данные, — осторожно сказал Огарев. — И наши осетины, и казаки по линии, и лазутчики предупреждают нас, а недавно осетины, казаки двух станиц, Новоосетинской и Черноярской, что на линии расположены, рядом с Екатериноградской…

— Я знаю эти станицы… Там у меня есть кунаки — Тургиевы, Габеевы, Тускаевы, — вставил Небольсин, вспоминая осетинских друзей, которые пытались помочь ему выкрасть Нюшеньку из лап Голицына.

— Ну так туда были посланы четыре мюрида, которым Кази-мулла поручил перетянуть на свою сторону осетинские станицы, обещая в грядущем походе на Владикавказскую крепость всякие блага.

— И что же?

— Осетины связали мюридов, одного убили, остальных доставили ко мне. Обе станицы готовы к встрече с имамом, так как его гнев и месть в первую очередь обрушатся на них. Мы усилили солдатами гарнизоны Екатериноградской и Павлодольской станиц, ближайших соседей верных нам осетин. Здесь никогда не лишне быть осторожными.

— Верно указал господин комендант, когда народ много говорит об одном и том же, это значит, что-то должно случиться. А наши осетины да ингуши и на базаре, и на улице, и в аулах говорят о готовящемся нападении имама на крепость, — подтвердил Туганов. — Значит, завтра в девять часов? — поднимаясь, сказал он.

— Да. Я буду на плацу без четверти девять, — ответил Огарев.

— А можно мне присутствовать на учении? — спросил Небольсин.

— Конечно, можно. Вам это будет полезно еще и потому, что я хочу, чтобы вы поближе познакомились и сдружились с нашими боевыми товарищами и с их храбрыми всадниками. Они достойные люди, и дружба с ними необходима нам.

— Почту за особое удовольствие, — ответил Небольсин, от души пожимая руки осетинам.

Когда они ушли, комендант сказал:

— И таких людей в Осетии немало. Дударовы, Собиевы, Хетагуровы… Да разве всех перечтешь? Эти фамилии — целые рода, соединившие свою судьбу с Россией. И в персидских, и в турецких войнах осетины всегда были нашими друзьями и храбрыми союзниками. Подружитесь с ними, Александр Николаевич. На Кавказе никто не знает, что может быть завтра, и верные, неподкупные друзья тут нужнее, чем в России или в Европе.

Небольсин кивнул.

— Значит, кроме войска, основная сила у нас здесь казаки и осетины?

— Да, и, конечно, проживающие в слободке армяне, грузины и молокане, но это уже как дополнение.

Когда вошла Мария Александровна, Небольсин, поблагодарив хозяев, стал прощаться.

— Оставайтесь у нас, Александр Николаевич, целых шесть комнат, есть где поместить гостя, — предложил Огарев.

— Благодарю вас, Николай Гаврилович, но у меня кое-какие дела, неразобранные бумаги, записи и, наконец, мой «верный Личарда» — Сеня. Я останусь в номерах для проезжающих, а к вам, если разрешите, наведаюсь еще раз-другой.

— Мы вас ждем каждый день к обеду, Александр Николаевич. Обедаем ровно в четыре. И никаких возражений, — останавливая жестом хотевшего что-то возразить Небольсина, сказала хозяйка.

На затеречном плацу было шумно. Конные осетины, спешенные казаки, дежурный комендантский взвод, солдаты, две легкие пушки, любопытные бабы, в стороне торгующие разной снедью, — все вместе напоминало собой ранний час базара. Но стоило появиться коменданту, как общее движение стихло, люди бросились к своим местам, солдаты полукольцом заняли дорогу, ведшую на Ардон, бабы и торговцы разом исчезли.