Урьянев с каким-то странным наслаждением увидел, как Романенко простодушно улыбнулся. Грузная туша сидевшего напротив сибирского мафиози напоминала крутой утес, возвышающийся над беспокойными морскими водами во время прилива.

— Он был у девки? Ты что, издеваешься?

Романенко глубоко вздохнул:

— Знаю, это звучит глупо, но, черт возьми, они круглые сутки сидят в четырех стенах вместе с шизофреничкой, так что мой парень просто хотел отдохнуть. Не стоит делать из этого проблему государственного масштаба.

— По моим данным, он уже «отдохнул» неделей раньше.

На этот раз Романенко удивился совершенно искренне, ведь Тороп скрыл это от него.

Полковник коротко рассмеялся:

— У парня регулярные физиологические потребности. Мы ведь не хотим, чтобы он спал с нашей крошкой Мари или с другой девушкой из команды, правда?

Урьянев заметил, что Романенко избрал правильную стратегию. Не пытаться отразить главный удар, но подрывать убежденность противника в своей правоте, подтачивая ее шаг за шагом с помощью тонко рассчитанных утверждений второстепенного характера.

Горский больше ничего не отвечал. Каждый его аргумент оказался нейтрализован умело расставленной обманкой. Горский засопел и в конце концов буркнул:

— На этот раз твоя взяла. Но вели своему парню впредь ограничиться мастурбацией. По окончании миссии он сможет позволить себе бордель своих грез, а до тех пор никаких глупостей. Ясно?

— Ясно, Антон. Велю ему купить кино с порнушкой.

— Хорошо, а теперь, если ты не против, перейдем к проблеме номер два: как действовать в случае досрочного прекращения операции.

Урьянев почувствовал, что Романенко слегка напрягся:

— Что это значит?

Горский поудобнее устроился в глубинах кресла и сложил руки на животе, которым могла бы гордиться касатка.

— Мы обсудили проблему с доктором Уолшем. Вероятно, нам не удастся и дальше скрывать правду от наших клиентов.

Романенко выдержал этот удар:

— Понимаю.

— Наши клиенты очень щепетильно относятся к качеству товара. Конечно, состояние здоровья Мари чрезвычайно слабо влияет на его характеристики, но поведение девушки может поставить под сомнение возможность довести операцию до конца.

Романенко понимал, что Горский прилагает все силы к тому, чтобы скрыть от него чрезвычайно важную информацию — «характеристики» вышеупомянутого «товара». Поэтому он навострил уши и сосредоточился на каждом слове — какая-нибудь деталь неизбежно ускользнет от бдительного Горского. Он невольно выдаст какое-нибудь микросведение, бесполезный факт, который, тем не менее, окажется ценным кусочком головоломки.

С другой стороны, не оставалось никаких сомнений относительно смысла термина «досрочное прекращение». Он означал, что Мари Зорн должна умереть.

Горский снова заерзал в кресле. Он собирался сказать нечто важное.

— В случае свертывания операции лучше всего будет, если этим займется твоя команда. Разумеется, они получат за это хорошее вознаграждение.

Романенко уставился на черные стекла очков Горского:

— Это не предусмотрено контрактом.

— Нет. Поэтому им и будет выплачена премия. Большая премия.

Романенко вздохнул:

— И как им действовать в подобном случае?

Горский помолчал, прежде чем ответить. «Выверяет каждое слово, чтобы случайно не выдать важной информации», — подумал Романенко.

— Девушка должна исчезнуть. Бесследно. Для этого им нужно будет переселиться в другой дом. Подходящее место уже найдено.

— Где? И когда?

— Через неделю. Далеко от Монреаля. Вверх по течению реки, ближе к заливу Джеймс. Говорят, ни души на сто километров вокруг. Представитель наших клиентов нанесет им визит по истечении половины срока, отведенного на транзит, — сейчас осталось меньше двух недель. Он примет окончательное решение о продолжении или прекращении операции. Если он выскажется за продолжение, ваши ребята станут продолжат в сельской местности то, что делали в городе. В противном случае они где-нибудь закопают тело девушки.

Романенко издал невнятный звук, задумался и спокойно задал вопрос, не уступавший по важности всем прочим:

— Какую именно сумму вы имеете в виду, говоря о большой премии?

«Этот дрянной полковник лжет мне. Он осмеливается втюхивать мне свои двухгрошовые небылицы, эти жалкие враки мелкого московского интригана. Неужели он всерьез верит в то, что я проглочу это вранье, даже не поморщившись?

Этот кретин из ГРУ не знает, что люди Кочева определили расстояние до абонента, которому парень Романенко звонил по мобильному телефону. Это район в пятьдесят километров вокруг Монреаля. Группе контроля не удалось взломать код шифровки, но оборудование по перехвату звонка работало безупречно. Пятьдесят километров. Никак не двадцать тысяч».