«Лексус» ехал на север. Благодаря фонарям дневного света, ночь имела на шоссе бронзовый цвет. Скорость, которую держал Ким, внушала почтение. Горский удобно устроился на заднем сиденье. По дороге им встретилась колонна танков, а справа, не слишком далеко от насыпи, по которой было проложено шоссе, виднелся обгорелый остов вертолета — пока еще свежие следы ожесточенных схваток, разворачивавшихся здесь в прошлом месяце.

Это дело начинало плохо пахнуть. Горский совершил ошибку, доверившись слишком большому числу посредников. Он мог контролировать ситуацию лишь на расстоянии, и Романенко надумал кинуть его.

Горский с беспокойством подумал, справится ли группа этого олуха с задачей по «устранению» девушки.

Идея казалась неплохой. Она позволяла подставить полковника по полной программе, но, как всякая хорошая идея, была обоюдоострой: для ее реализации пришлось бы довериться группе незнакомых людей.

Несколько недель Горский день и ночь докучал своим агентам. Целые команды крутились как заведенные по всей Российской Федерации и Западной Европе, чтобы узнать об этом Торпе как можно больше. Единственная достоверная информация, имеющая какое-то значение, была получена от торговцев оружием. К Горскому она попала в первые же дни. Торп — это псевдоним Хьюго Корнелиуса Торопа, франко-голландского авантюриста, который во время первого югославского конфликта сражался на стороне хорватов и боснийских мусульман. Тут Романенко не вешал Горскому лапшу на уши: полковник знал, что сибирская мафия быстро установит личность наемника.

Затем один из людей Горского в российском Министерстве иностранных дел сообщил, что некий Удо Зкорник, руководивший подразделением узбеков в 1999–2000 годах и якобы имевший немецкое гражданство, — это, судя по всему, тот же Тороп. С другой стороны, существовали подозрения, что он же участвовал в операциях Шамиля Басаева на юге России и в Дагестане в 1996 году. А промежуток между двумя указанными датами провел в Панджшерском ущелье.

Ну и наконец, накануне другой агент Горского в среде торговцев оружием отметил «странный» факт: один из его приятелей некоторое время назад задавал ему те же самые вопросы. Приятеля звали Карл Спитцнер. Всем было известно, что он собирает информацию для секретных служб российской армии.

Романенко вернулся в посольство, зная, что у него очень мало времени. Мысль о возможном прекращении операции с самого начала доставляла ему серьезнейшее беспокойство. Горский намерен действовать решительно. Если девушка перестанет соответствовать необходимым критериям, она окончит свои дни на глубине трех метров под землей или на дне озера, в сотне миль от ближайшего жилья.

Значит, нужно, чтобы она прошла проверку, чтобы осталась жива. Обязательно.

Только так он сумеет добраться до настоящего заказчика. Романенко знал, что не имеет права на ошибку. С недавних пор в высших сферах ГРУ и Министерства обороны стали пристально наблюдать за действиями полковника, а уйгурская заварушка и поражение князя Шаббаза ничуть не улучшили положения дел.

Руководству секретной службы было глубоко плевать на то, что Романенко подрабатывает на стороне, получая свою долю прибыли от различных незаконных поставок в пользу повстанцев. От него требовали только, чтобы он не слишком «светился», как следует досаждал китайцам и время от времени вылавливал какую-нибудь крупную рыбину. Прошло больше двух лет с тех пор, как он последний раз передал подобную добычу в руки больших московских начальников. Шпион, который добывал в генштабе казахской армии разведданные для НОА. Этот генерал был перевербован и участвовал в проводимой ГРУ крупномасштабной операции по дезинформированию китайских спецслужб.

Если Романенко сумеет заманить Горского в сети и в подарочной упаковке передать московскому руководству, он будет надежно защищен от гнева министерства до конца своих дней. Сможет добиться важного поста в руководстве спецслужбы или в генштабе и даже стать генерал-лейтенантом через несколько лет — время, необходимое для улучшения своей репутации. А затем настанет пора осуществить заранее разработанный план. Отставка. Исчезновение. Появление на другом конце земного шара — на берегах Квинсленда, в Австралии, под фальшивой личиной — псевдонимом, которым он пользовался при публикации своих трудов по военной стратегии. При этом его зад будет покоиться на подушке из нескольких миллионов долларов.

Когда Романенко сел за свой письменный стол, посреди экрана висел оттиск черно-белой фотографии, взятый из архива какого-то информагентства.

Полковник в ту же секунду понял, что его поисковая система наткнулась на крупную добычу. Какой-то человек, примерно пятидесяти лет на вид. Плюс карточка с анкетными данными, занимавшая четверть экрана.

Это сообщение сопровождалось ссылками на целую тонну информации, обнаруженной поисковой системой и оформленной в виде гипертекстов.

«Хатэвэй, — подумал Романенко. — Он же Уолш. Да. Почему не Орсон Уэллс?»

Но все сходилось.

Электронная ищейка подобрала все статьи из прессы, где излагалась история восхождения и падения доктора Хатэвэя. Романенко принялся кликать мышкой как безумный.

Хатэвэй входил в состав команды ученых — разработчиков программы «Долли», названной по имени овцы, которая вошла в историю в 1997 году, став первым клонированным млекопитающим. Доктор покинул ряды группы исследователей Рослинского института под Эдинбургом в конце 2000 года — в тот самый момент, когда ООН издала первые поправки к закону, которому вскоре суждено было стать Осакской хартией, почти декларацией о статусе генома человека. Доктор хотел создать экспериментальные виды животных и изучать их в рамках экосистем совершенно особого типа. Он стремился вывести цепочку поколений генно-модифицированных живых существ, которые были бы прекрасно приспособлены к новой среде обитания. Хатэвэй рассчитывал широко использовать технологии, разработанные при создании Долли, и публично заявил о намерении со временем опробовать результаты своих исследований на людях-добровольцах.