– Крант…

Оберегатель стоит за левым плечом. Может, все время там был, может, только подошел… Быстро он двигается. Иногда. Я не всегда замечать успеваю. А реакция у меня хорошая. Хирургу с плохой реакцией лучше в морге работать: там клиенты уже никуда не спешат.

– Крант, что это было?

– Не знаю, ну…

– А кто знает?

– Он. – И палец Кранта прицелился в желтый шар.

Смотрим на медленно опускающегося летуна. Его ноги касаются земли, и сияющая оболочка гаснет. Словно лампочка перегорела. Но желто-зеленая физиономия и непривычно круглые глаза остались без изменения.

– Асс!

Колдун зажимает рот ладонью и ковыляет в сторону. Через несколько шагов падает на колени, сгибается в земном поклоне – обязательный ритуал после полета? – и…издает характерные звуки. Знакомые. Мне тоже так «хорошо» иногда бывало. После реального отмечалова. Но блевал я обычно как культурный человек в унитаз и за закрытой дверью. А этот?.. Блин, сплошной натурализм и варварство.

Сажусь возле костра. Горит нормально и цвет у огня обычный. Остальные подтягиваются, устраиваются на своих местах. Последним подходит колдун. Бледный, глаза слезятся.

– Ну и какого?.. – спрашиваю его.

Он шмыгает носом.

– Всегда со мной так. Оторвусь от земли и… Проклятие какое-то на мне, – тяжело вздыхает.

От него воняет кислятиной. Протягиваю пиалу белого. Пусть хоть рот промоет. А коль опять блевать вздумает – рулмину не так жалко, как красное.

– Ну на реке я тебя видел… А как на море?

– Только взойду на корабль, и сразу проклятие находит меня. Самые сильные амулеты не помогают. – Колдун качает головой и тут же прижимает руку к животу. Меченый быстро отодвигается. На всякий случай. Но его сосед не торопится; задумчиво прислушивается к чему-то, гладит свое пузо.

Да не-э, обойдется. Это дело или сразу, или вообще не будет.

– Вестибюлярка, Асс, у тебя слабая.

– Что у меня?.. – Он смотрит на меня большими глазами, но уже не такими круглыми.

– Укачивает тебя, говорю. Вот и все проклятие.

– А снять его можно?

– Тренировками. Долгими и упорными. Многим помогает. Но не всем, предупреждаю сразу.

– А мне поможет?

– Не знаю. Пробовать надо.

– А что надо делать?

– Про «что делать» потом поговорим. Сначала про костер мне расскажи. Знаешь, чего туда попало?

– Знаю. – Энтузиазма у колдуна сразу поубавилось.

– Ну и… – приходится ускорять процесс. А то ведь до утра тяжелые вздохи слушать будем.

– Дерево драбл попало.

– Что, целое дерево?

– Нет. Только веточка. Тонкая.

– Угу. Веточка… И драбл всегда так взрывается?

– Не знаю.

– Как это «не знаю»?..

– Драбл не бросают в огонь.

– А куда его бросают?

– В вино.

– Зачем?

– Чтобы быстрее заснуть.

– И видеть сладкие сны… – Это я пошутил, но по тому, как заерзал коротышка, понял, что попал в точку.

– Да, видеть, – шепотом признается он, наклоняясь в мою сторону.

Хорошо хоть вином от него несет. Мы и так негромко говорили, а тут уж совсем на интимный шепот перешли. Наверно, очень уж сладкие сны дарит этот драбл.

– Что, целый прут так и бросают?

– Нет. Только две крошки.

– Асс, не заметил я, чтобы драбл крошился.

– Он не крошится. Пилится. Особым ножом. И очень медленно.

– А сломать?

– Ни сломать, ни отрубить. Драбл крепкое дерево. Очень крепкое.

– А как же я его сломал?

– Не знаю. – И грустно так вздохнул. Будто его последней радости в жизни лишили.

– Ну ладно, к черту его крепость!.. Ты вот что мне скажи: как этот драбл возле меня оказался? Твой, кстати, драбл!

За спиной наметилось шевеление.

– Подожди, Крант. Пусть сначала ответит.

Рыжий сжимается чуть ли не вдвое. Втягивает шею. Как черепаха. Только вместо панциря – халат. Голос сипит и прерывается…

– Я… я уронил его. Случайно… Когда беседовал… С уважаемым Крантом.

Ты его хоть «уважаемым», хоть «горячо любимым» называй, вряд ли что-то изменится.

– Уронил, значит?..

– Да.

– А я, значится, поднял?..

– Да.

– И стал крутить в руках?..

– Да.

– А ты, значится, ничего не сказал. Не захотел.

Колдун опять кивнул головой, как кивал уже несколько раз, и тут же лязгнул зубами, останавливая очередное «да».

– Я… я не успел!

– Неужели?..

Вкладываю в вопрос побольше недоверия. Хотя куда мне до Ларки? Вот уж кто виртуоз! Когда она говорит свое «неужели?» – в собственном имени начинаешь сомневаться.