Годы, когда энергия молодости вдохновлялась верой в себя, были эпохой любви. Ренуар познакомился с Лизой, а Моне с Камиллой. В 1865 году Лизе Трео было 18, Ренуару — 24; девушка была свежа и очаровательна, этакая лесная нимфа, русалка; художник познакомился с ней в доме парижского архитектора Жюля Лё Кера, друга князя Антуана Бибеско. Архитектор, коллекционировавший живопись «независимых», владел виллой в Марлотт, куда художники приезжали, чтобы поработать в лесу. Сестра Лизы была его любовницей. Для Ренуара, воспевавшего в своих полотнах девушек в цвету, Лиза стала любовью на всю жизнь. О силе чувства говорят его произведения: около двадцати раз художник изобразил Лизу на своих картинах: «Лиза с зонтиком», выставленная в Салоне 1868 года, «Женщина с попугаем», «Одалиска»… В течение семи лет, до 1872 года, их отношения были безмятежными. Кто же решился на разрыв? Вне всякого сомнения, инициатором была Лиза. Это случилось после того, как Ренуар отказался на ней жениться, несмотря на то, что его принимали в доме ее родителей (отец девушки был одним из последних представителей исчезающей профессии станционных смотрителей) как зятя. Спустя несколько месяцев после разрыва с Ренуаром Лиза вышла замуж за молодого архитектора и больше никогда не встречалась с художником, написавшим дышащие грацией юности портреты своей возлюбленной. В откровенных беседах с сыном он уклонялся от разговоров о своей первой любви.

В то самое время, когда у Ренуара завязались любовные отношения с Лизой, Моне влюбился в другую прелестную девушку — Камиллу Донсье, с которой счастливо прожил пятнадцать лет, полных нежной и в то же время трагической страсти. Так же как Лиза для Ренуара, Камилла часто служила моделью для Моне. Она позировала для картин «Завтрак на траве» и «Дамы в саду», с нее Моне написал большую часть женских образов (мужчин же, находившихся рядом с ней, он писал с Базиля). Дочь мелких лионских буржуа, Камилла получила небольшое приданое, которое вскоре после свадьбы, во время кризиса 1874 года, было растрачено ее мужем. Красивая девушка с мягким характером, она одинаково ровно принимала взлеты и падения в карьере своего супруга и в тяжелые времена не сетовала на холод в нетопленой квартире и скудный рацион, состоявший лишь из черствого хлеба с молоком; не жаловалась она, и когда была брошена накануне родов на произвол судьбы; спокойно приняла она и то, что счастье и достаток вдруг пришли к ним в дом с появлением доброго гения Поля Дюран-Рюэля. Теперь у них были кухарка, садовник, гувернантка, а у самой Камиллы — превосходные туалеты, выгодно подчеркивавшие ее утонченную красоту. Дни, проведенные в Марлотт, были для нее днями высшего блаженства.

Еще до Барбизона, да и во время его расцвета, художники часто приезжали в Онфлёр. Тот самый Онфлёр, который Клод Моне, многообещающий юноша, еще не переехавший из Гавра в Париж, открыл благодаря своему другу Будену, уроженцу этих мест: его отец был капитаном корабля, курсировавшего между этим небольшим нормандским портом, Гавром и Руаном. Здесь Моне, только что вступивший в пору взросления, смог впервые увидеть, как великолепны небо и море в мерцании солнечного света. Еще до приезда в Барбизон, благодаря примеру Будена, которого Коро еще в те времена прозвал «королем небес», художник стал страстным приверженцем пленэра. Пройдя подобную школу, Моне приобрел стойкое отвращение к системе образования Глейра и предубеждение против Академии изящных искусств.

После службы в полку зуавов в Алжире Моне вернулся в Онфлёр. Стоит еще раз упомянуть одну деталь: Моне, этому избалованному родственниками, а в особенности тетушкой, гедонисту и эгоцентрику понравилась служба в армии. До самой смерти он с восхищением вспоминал об ослепительном африканском солнце.

Онфлёр — город, в котором родились Альфонс Алле и Эрик Сати, — задолго до Сен-Тропе стал центром притяжения для художников; первооткрывателями его были романтики. С 1820 года здесь стали бывать Изабэ и Поль Юэ, потом Коро, Курбе, приведший за собой Бодлера, затем Диаз и Йонгкинд. Последний переселился сюда окончательно и получил, так сказать, онфлёрское подданство; он жил в небольшом замке на улице Пюи со своей возлюбленной, госпожой Фессер, и часто здорово напивался в компании ловцов креветок. В перерыве между стаканом сидра и кальвадоса Йонгкинд вразвалочку, как настоящий морской волк, отправлялся работать на натуре в забавном наряде: в сюртуке, деревянных башмаках и соломенной крестьянской шляпе. Несмотря на частые возлияния онфлёрский период стал самым продуктивным для его творчества. Написанные на побережье Граса акварели, словно пропитанные морской водой, свидетельствуют о том, что Йонгкинд еще в большей степени, чем Буден, был предшественником импрессионистов.

Моне, Буден, Йонгкинд составляли непременное трио, в дождливые дни их можно было встретить в гостиничном кафе «Белая лошадь», где они оживленно обсуждали бесконечные партии в домино. Из окна кафе открывался великолепный вид. Именно по этой причине в 1866 году Моне снял здесь комнату: из гостиничного окна были видны одновременно и порт, и устье реки.

Двумя годами раньше Моне заманил в Онфлёр Базиля, которому расхвалил живописность этих мест. То были счастливые дни блаженства и вдохновенного творчества, о чем свидетельствует одно из писем Базиля родным:

Изображенная на полотнах Коро небольшая сельская ферма, которую содержали мамаша Тутен и ее дочь, в наши дни превратилась в роскошную гостиницу. С террасы открывается великолепный вид: устье Сены, а вдалеке дома Гавра и скала Сент-Андреас.

Сейчас, правда, пейзаж уже не тот, его постоянно заволакивает дымом от нефтехимического комплекса.

Мамаша Тутен брала на полный пансион с проживанием небольшое число постояльцев, большинство художников лишь питались в ее гостинице. Блюда, приготовленные из рыбы, крабов, креветок, птицы, сливок и прочих молочных продуктов, были отменно вкусны. Разве могла с ними тягаться непритязательная стряпня харчевни Ганна!

Совершенно очевидно, что именно здесь Моне приобрел привычки, впоследствии сделавшие его одним из величайших гурманов среди художников, к числу которых также принадлежали Делакруа и Тулуз-Лотрек.

Устье Сены и побережье Граса, как и лесные массивы Фонтенбло, буквально кишели художниками. Следом за Моне сюда прибыли Ренуар, Сислей и Уистлер.

Однако самым фанатичным приверженцем этих мест был все же Моне. Прибыв сюда в конце осени 1864 года, он покинул Онфлёр лишь под Рождество, опьяненный чудесными осенними пейзажами. «Каждый день я открываю новые красоты, от этого можно просто сойти с ума, — писал он Базилю, уехавшему в Монпелье. — Мне так хочется все это написать, что голова у меня раскалывается».