Шрифт:
— Куда вы так спешите? — остановил его дворник. — Я хочу поздравить вас с прекрасной статьей…
— Потом, потом! Сейчас мне некогда!
Он добежал до Дуная в рекордное время. Бросил посылку в воду и закрыл глаза. Несколько минут простоял в ожидании, но взрыва не последовало.
Когда он открыл глаза, то увидел перед собой маленькую таксу, которая глядела на него, расставив кривые лапы и склонив голову набок.
— Спасите! — в ужасе закричал журналист. — На помощь!
— А еще мужчина! — презрительно произнес владелец собаки. — Испугаться щенка! Пойдем, моя звездочка, пойдем, это глупый дядя…
На следующий день он взял отпуск и уехал в провинцию. Родственники в Кишлеце не приняли его из-за статьи о собаках. Но родственники в Надьлеце приняли его из-за статьи о собаках. Через четыре недели пришла телеграмма из редакции: «Страсти утихли. Можешь возращаться. Глезич».
Журналист сел в поезд и через несколько часов был в Будапеште. На вокзале его встретила жена. Рядом стоял дог ростом с теленка.
— Обожаю собак, — сказала жена с полными слез глазами. — Но тебя я тоже люблю…
На следующее утро он уже присутствовал на заседании редколлегии.
— Вот тебе на выбор две темы, — сказал заведующий отделом. — Или возьмись раскритиковать постановление горсовета, или… Тут пришло много писем от читателей. Жалуются, что собаки портят клумбы, ломают цветы…
— Я беру первую тему, — без колебаний заявил журналист. И его не смутило, что коллеги вокруг осуждающе качали головами: ну и трус!
Утро
Не знаю, как вы, а я уверен, что все настоящие драмы происходят не вечером, а утром. Вечер побуждает к философскому восприятию жизни, к мечтам о покое. Он навевает, наконец, сонливость, а сонливость, как известно, драмам не способствует. Утро же, наоборот, бурлит энергией. Если мне суждено когда-нибудь написать драму, третий и кульминационный акт ее будет происходить между семью и половиной восьмого утра. Это как раз то время, когда достаточно одного неосторожного слова, чтобы мирный дом превратился в гладиаторское ристалище.
Я уверен, что Отелло, например, задушил Дездемону не вечером, как это утверждает Шекспир, а утром. Вечером, когда он, разгневанный, вошел в спальню жены, он против своей воли залюбовался Дездемоной. Да, она и впрямь была хороша. Ее светлые волосы рассыпались по подушке, через окно нежно струился волшебный свет луны… Он вздохнул и на цыпочках вышел из спальни.
Но спал он в эту ночь все-таки плохо, все время ворочался, проснулся поздно и встал с постели уже раздраженным.
— Опять я опаздываю, — буркнул он, — второй раз за неделю… Еще выгонят…
— Генерал, а боишься, что уволят, — заметила Дездемона, разыскивая куда-то запропастившийся чулок.
— Генералы тоже не опаздывают, — сказал Отелло, и в голосе его послышалась ирония, — если, конечно, им не приходится ждать, пока подадут завтрак…
Дездемона взглянула на часы.
— Завтрак! — вскричала она. — Посмотрите на него, он ожидает, чтобы ему подали завтрак! Ты знаешь, как я кручусь целый день — и на работе и по магазинам с сумкой… Завтрак! — . Она саркастически рассмеялась.
Драма назревала.
— Дездемона, — яростно прошипел Отелло, — я не собираюсь обсуждать с тобой, кто больше работает, но могу я по крайней мере спросить, где мои чистые носки?
— Я отложила их, чтобы заштопать…
— И что же? Ты ждешь, пока они сами заштопаются?
— Отелло, я устала от твоего остроумия. Может быть, ты прибережешь его для своих солдат?
— Дездемона, — взывал генерал, — не буди во мне зверя!
— Ах, скажите, пожалуйста, какие страсти! — хохотнула Дездемона.
— Молилась ли ты на ночь, Дездемона?
— Утром? Да ты что, рехнулся?.. Подогрей-ка себе завтрак.
Тут Отелло не выдержал и задушил ее. Он и вообще-то нервничал из-за этого парня Кассио, которому Дездемона отдала платок, но если бы он в то утро не опаздывал на службу, то, быть может, никогда бы не сжал пальцами тонкую и милую шейку.
Алкоголизм
Летене был обыкновенным сотрудником Бамэксбумферта. Работал добросовестно, коллеги его любили. Но потом он начал пить… Его застали в рабочее время с плоской бутылкой, прямо из которой он тянул ром.
Сотрудники были поражены и тотчас же доложили о случившемся своему начальнику Липтаку.
— Бедный, несчастный парень, — грустно качая головой, вздохнул Липтак, затем поднял голос: — Коллеги, мы должны вырвать Летене из объятий алкоголизма! Мы не можем допустить, чтобы молодой человек погиб у нас на глазах! Мы должны встать с ним рядом! Наша задача — сделать из него человека, вывести из мрака на солнечный свет, в общество, к людям… Мы все за него в ответе!
На другой день он вызвал к себе Летене.