Шрифт:
Дрожащей рукой я набрал номер ресторана.
— Алло! Ресторан «Золотая собака»? Прошу Отто Верпелети!
— Сию минуточку!
Наконец я его поймал!
.— Отто, это ты? Я сейчас же буду у тебя. Обещай, что ты никуда не уйдешь и ничего не сделаешь! Обещаешь? Мне необходимо с тобой поговорить!
Я сел в такси, чтобы поскорее добраться до него. В матине снова перечитал заметку. Что он ощутил, когда увидел свое имя? Вероятно, побледнел, газета выпала у него из рук, и ему пришлось за что-то ухватиться, иначе он грохнулся бы. Потом он посмотрел в зеркало и с омерзением отвернулся, увидев отражение жулика. А затем, когда я ему позвонил, он понял, что я все знаю.
и подошел к домашней аптечке поискать успокоительное лекарство, потому что сердце забилось… Господи, уж не решил ли он отравиться?
Наконец я приехал. Ворвался к нему и крикнул:
— Отто, не надо! Не делай глупостей! Еще не поздно!
— Ты о чем?
— Я прочел в газете. Я все знаю!
Верпелети махнул рукой.
— Из-за этого ты взволновался? Напрасно. Я уже уплатил штраф…
В этот момент я упал в обморок. Волнение, тревога совершенно вымотали меня. Когда я пришел в себя, Верпелети заставил меня выпить рюмку коньяка.
Он был разбавлен водой.
То же, но лучше
Я дважды смотрел одну пьесу.
Сначала в театре, потом дома, по телевидению.
В театре, говоря откровенно, пьеса мне не понравилась. Весьма не понравилась. А вот по телевизору было не так уж плохо.
Это заставило меня задуматься: что тому причиной? В спектакле ничего не изменилось — те же актеры произносили тот же текст на сцене того же театра.
Так в чем же тут дело?
Потом я догадался.
Да, та же самая пьеса, но когда ее смотришь дома, сидя в кресле, развалившись и покуривая, думая о Ковачах, которые отдали за два театральных билета шестьдесят форинтов, не так уж это плохо…
Та же самая пьеса, но когда дома сидишь в кресле, покуриваешь после хорошего ужина, думая о Ковачах, которые отдали за билеты шестьдесят форинтов и вдобавок, возвращаясь домой, промокли под дождем до нитки, — ах, это — блаженство!..
Та же пьеса дома, когда можно встать с кресла, погулять по квартире, потягиваясь до хруста в костях, почесываясь, — эх, хорошо!
Та же пьеса дома — посидел в кресле, развалившись, докурил после хорошего ужина, побродил по квартире, потянулся до хруста в костях, почесался, потешился мыслью о Ковачах и о том, что телевизор в любой момент можно выключить, — прелесть!
Та же самая пьеса, но когда ты дома, в пижаме, в кровати, с думочкой под головой, с хорошей книгой, с мыслью о милой Манцике, — упоение!
Та же пьеса дома, когда ты подремываешь в постельке, закрывшись до подбородка, — шедевр!
А если дремлешь, укрывшись с головой, — классика!
И та же самая пьеса, когда она идет, а ты сладко спишь, — о, в этом уже есть нечто шекспировское!..
Ох, уж эти картинки будущего!
Признаюсь откровенно, меня чрезвычайно волновало, каким будет завтра и что будет послезавтра, скажем, после дождичка в четверг. Поэтому я принялся читать научно-фантастические романы.
Когда первый роман попал мне в руки, я был полон одушевления, энтузиазма, любопытства и оптимизма. Однако в процессе чтения я несколько приуныл, ибо героя, жившего на далекой планете — я представил себя на минуточку на его месте, — одолевало огромное количество неприятностей: у него испортилось радио, он попал в космическую бурю, выпал из ракеты, у него кончился кислород, а однажды под ним даже звезда взорвалась… «Н-да, — подумал я, — и у этого жизнь не сахар, и он не как сыр в масле катается!..» Вскоре герой оказался в непосредственной близости от Солнца и чуть совсем не изжарился, потом потерял тубы с питанием и был вынужден жевать водоросли на Сатурне…
«Н-да, ничего себе», — размышлял я, пригорюнившись, но даже после всего этого любопытство не покинуло меня.
Я раздобыл новый научно-фантастический роман. В нем речь шла о городе, да не о каком-нибудь, а парящем в мировом пространстве, словно воздушный шар. Но радость горожан длилась недолго. В один прекрасный день город начал падать — выяснилось, что в расчеты математиков вкралась ошибка: они поставили не туда, куда надо, запятую или что-то в этом роде… В последний момент жители космического города спаслись от гибели. Радость их, однако, длилась недолго их подстерегала опасность перейти в жидкое состояние. Но им удалось спастись. Радость их, однако, длилась недолго…
После десятого научно-фантастического романа я с удивлением ощутил, что оптимизма у меня поубавилось. Я часто вздыхал и безмолвно сидел, уставившись прямо перед собой…
Меня не развеселила даже история, где герой распадался на клетки, но потом его быстро собирали, чтобы он воспрепятствовал катастрофе: дело в том, что Луна стала приближаться к Земле…
Теперь я уже не читаю научно-фантастических историй. Лучше подожду две-три сотни лет, чтобы собственными глазами убедиться, как сложится судьба мира, каким он будет.