Во Франции якобинцы одержали победу над жирондистами путем народного восстания 31 мая – 2 июня 1793 года, когда жирондисты были изгнаны из Конвента. Французам удалось избежать Гражданской войны в полном ее объеме (правда, крестьянская война в Вандее и Бретани по размаху боевых действий была, в общемто, сравнима с операциями Гражданской войны в России, но это была война именно с роялистами – так что прямой аналогии с нашим всероссийским смертоубийством не просматривается). И только затем, после того как власть якобинцев во Франции болееменее укрепилась, и начался террор.

Как государственная политика террор начался 5 сентября 1793 года, когда делегация якобинцев в Конвенте (после убийства Марата Шарлоттой Корде) под влиянием плебейских масс Парижа требует «поставить террор в порядок дня». Что характерно – в это время на фронтах одержаны серьезные победы, интервенты отброшены от французских границ, революционные армии вторглись в пределы странагрессоров. То есть внешняя опасность как будто нивелирована – и именно в это время начинается резня.

Причем – резня В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ СВОИХ!

Кто жаждет поспорить – извольте: основные политические вехи террора. Сентябрь–ноябрь 1793 года – осуждение и казнь основных руководителей жирондистов. Заметим – жирондисты для текущей французской власти «свои», большинство жирондистов в 1792 году голосовало за казнь короля (хотя некоторые голосовали с небольшими оговорками). Правда, в это же время (в октябре 1793 года) происходит казнь МарииАнтуанетты, но это так, случайный штрих – ее следовало бы казнить вместе с супругом, и ментально эта казнь лежит в той же плоскости, что и убийства дворян в парижских тюрьмах, – то есть относится к предшествующей эпохе.

Дальше – еще веселее. В марте 1794 года происходит осуждение и казнь эбертистов, левого крыла якобинцев, то есть наиболее радикальных «революционеров». Мало того – эти казни сопровождаются нападками на мертвого (!) уже Марата.

Апрель 1794 года – казнь Дантона и группы его сторонников, «правых революционеров», если пользоваться риторикой более позднего времени. Дантон – один из трех главных вождей революции, самый пламенный ее трибун, наиболее яркая личность из тех, кто «делал» революцию, – и вот его казнят, да еще вдобавок вместе со всеми единомышленниками. В это же время происходит нанесение удара по Коммуне Парижа – казнь прокурора Коммуны Шометта.

И, наконец, июнь–июль 1794 года, «Прериальские декреты», тотальный террор. Что характерно – террор больше не был нужен Конвенту. После крупных побед над внешним врагом в 1794 году отпал такой (и без того довольно хлипкий) аргумент в пользу террора, как борьба с заговорами. Буржуазная Французская республика была сильна и политически едина, тем более – после разгрома Коммуны не было никакой опасности «слева», со стороны санкюлотов.

Однако вожди якобинцев, Робеспьер и СентЖюст, требуют от Конвента (и фактически заставляют его принять) удивительные законы, дающие центральной власти совершенно неограниченную власть над жизнью и смертью граждан. Смертной казни подлежали «враги народа», и понятие это толковалось чрезвычайно широко. В частности: «Враги народа – это те, кто стремится уничтожить общественную свободу, будь то силой или хитростью… те, кто будет стараться ввести общественное мнение в заблуждение, препятствовать просвещению народа, портить нравы, развращать общественное мнение». Столь неопределенные формулировки не оставляли в безопасности ни одного человека.

Однако этим шедевр законодательства не исчерпывался. Истинные открытия лежали в области судебных процедур: «Оклеветанным патриотам закон предоставляет в качестве защитников присяжных патриотов; заговорщикам он их не предоставляет». У нас тоже, что уж греха таить, адвокаты обвиняемым предоставлялись не всем и не всегда (осужденные Особым Совещанием, «тройками», военными трибуналами защитников не имели по статусу этих «органов правосудия»). Но повальное лишение права на защиту – это было только во Франции!

Итак, вопрос о виновности решался до суда. В результате применения этого закона с 22 прериаля (10 июня) по 9 термидора (27 июля) 1794 года только в Париже погиб 1351 человек, лишь в два раза меньше, чем за весь предшествующий год.

И теперь – ключевой момент французского «красного» террора. Его творец, Робеспьер, постоянно эксплуатирует универсальную сюжетную схему, применимую к любой политической ситуации революционной эпохи: есть «враги, покушающиеся на «свободу» и «завоевания революции» – посему «истинные патриоты» должны собраться в мощный кулак и уничтожить этих «врагов». В качестве же «врагов» по очереди выступают все основные деятели революции: Мирабо, Барнав, Лафайет, жирондисты, эбертисты, Дантон, Демулен, руководство Коммуны – но отнюдь не скрытые монархисты, остатки дворянства или оставшиеся в своих приходах священники – кои, если следовать логике революции, и есть ее «истинные враги»!

Немного позднее, в марте 1794 года, СентЖюст, обычно выступавший с обвинениями, основанными на идеях Робеспьера, для того чтобы одновременно ударить и по умеренным дантонистам, и по ультрареволюционным эбертистам, предлагает еще более изящную схему: существует только один заговор – заговор иностранцев, которые, желая погубить революцию, либо подкупают «снисходительных» (удар по Дантону), либо побуждают совершать жестокости, чтобы обвинить в них народ и революцию (удар по Эберу).

Таким образом, основными событиями эпохи так называемого «революционного (якобинского) террора» (а уж «белого террора» и подавно) было нанесение ударов по различным революционнымгруппировкам.