Я знал, насколько трудно догонять ведущего, когда он идет на большой скорости за счет больших оборотов двигателя. В затягивании сбора ведущие упрекали своих ведомых, которые якобы не умеют на развороте срезать маршрут и быстро догонять их. В конце июня вся дивизия перебазировалась ближе к линии фронта. Но аэродромы, на которые мы сели, не были еще действующими. Это перебазирование делалось с целью дезинформации противника.

Полк перелетел на аэродром Ивлево, который находился в нескольких километрах от города Богородицк. Летное поле нам не понравилось, так как было очень неровным. Местные жители рассказали нам о жестокости немецких летчиков, которые базировались здесь в 1941 году. Когда под ударами Красной Армии немцы начали отступать, они пустили слух, что меняют место базирования и перелетают на другой аэродром. Затем посадили в бомболюки местных девушек легкого поведения, пожелавших улететь с ними. После взлета они открыли бомболюки и сбросили недалеко от аэродрома живой груз. Так фашисты отплатили своим любовницам.

В Ивлеве наш полк простоял всего несколько дней. Здесь всем летчикам-сержантам зачитали приказ о присвоении им офицерских званий. Я спорол с погон недавно пришитые лычки сержанта и вместо них пришил одну продольную красную полоску, называемую «просвет», на которую прикрепил маленькую самодельную звездочку. На следующий день командир дивизии вручил нам полковое знамя и сказал несколько напутственных слов.

С ответным словом выступил командир полка: «Принимая это знамя, святыню полка, мы клянемся и заверяем вас и в вашем лице командование дивизии, корпуса и воздушной армии выполнять боевые задания настойчиво с наибольшей отдачей сил в меру своих способностей, возможностей и умения и, не щадя своей жизни, бить врага. Будем хранить это знамя до последнего дыхания, пока будет биться сердце однополчан. Не допустим бесчестия и позора – потери этой святыни. Под этим знаменем будем сражаться с врагом не хуже других частей вверенной в ваше командование дивизии. Думаю, что своими клятвенными словами выражаю желание всего личного состава полка, которым мне доверили командовать».

Церемония закончилась торжественным маршем перед развернутым знаменем. С его вручением полк считался полностью подготовленным к боевой работе. Закончился июнь, а на фронте тишина. Обе стороны выжидают благоприятный момент для начала активных боевых действий. Наше Верховное командование, наученное горьким опытом прошлогоднего лета, провело, как нам стало известно по информации, сообщенной нам работниками вышестоящего штаба, довольно большую подготовительную работу, чтобы избежать ошибок. И все же всех нас волновал вопрос: неужели немцы опять упредят нас и на каких-то участках опять будут наступать? По той напряженности, которая исходила от тех, кто курировал полк, чувствовалось, что вот-вот, со дня на день, они где-то начнутся. К самолетам подвезли боекомплект бомб, РСов, снаряженные ленты для пушек и пулеметов. Для лучшего изучения предполагаемого района боевых действий поступило распоряжение поэскадрильно облететь линию фронта.

К этому полету мы готовились, как к настоящему боевому вылету. Ведь он проходил у самой линии боевого соприкосновения. Полностью зарядили пушки и пулеметы. Проиграли варианты отражения атак истребителей на случай, если они появятся. Эскадрилью повел комэск Сеничкин. Погода была отличной. Светило солнце, видимость 30–35 километров. Территория противника просматривалась отлично. Сверху были хорошо видны траншеи противника. Однако наши неопытные глаза не видели таких объектов, как, например, артиллерия или минометы на огневых позициях. Почти все линии траншей были видны только на безлесной местности. Как мы только подходили к лесу, так сразу их теряли. Ничего поучительного для нас, рядовых летчиков, этот полет не дал. Мы больше смотрели на своих ведущих. Установка для нас была одна: держаться своего места в строю и не отрываться ни на метр.

Все летчики ее выполнили, за исключением недавно прибывшего в полк молодого летчика младшего лейтенанта Б. Портненко. Он держался настолько далеко от группы, что фактически шел в одиночку. Как потом выяснилось, он боялся близко подходить к нам. До самого конца войны Портненко так и не сумел ни разу нормально пройти в строю. И что самое удивительное, держась все время на очень больших дистанциях и интервалах от строя, он должен был бы первым подвергаться атаке истребителей противника, но я не помню случая, чтобы он хоть раз был ими атакован. Ни разу не был сбит, не было на его самолете и серьезных повреждений, с которыми обычно прилетали летчики, хорошо державшиеся в строю. Никто из ведущих не хотел брать его в свою группу. В живых он остался, скорее всего, потому, что летал мало, а также благодаря своей счастливой участи. Ему просто повезло. Так, видно, на роду написано.

За день до начала боевой работы полк снова перебазировался. Новый аэродром назывался Райские Выселки. Находился он в Тульской области в 12–15 километрах от города Плавск. Сразу после посадки самолеты замаскировали – затащили хвостами в лес и сверху накрыли ветками. Для большей скрытности личному составу категорически запретили выходить на летное поле. Само поле замаскировали под пашню. Вместе с нами на этом же аэродроме базировался 211-й штурмовой полк нашей дивизии, который имел боевой опыт, а его командир даже воевал в Испании. Он был награжден орденом Ленина и двумя орденами Красного Знамени. Забегая вперед, замечу, что свой первый боевой вылет я выполнил именно в этом полку.

О том, что в районе Орловско-Курского выступа начались активные боевые действия, мы узнали в конце дня 5 июля. Полк в этот день боевой работы не вел, однако весь личный состав находился в готовности номер один. Весь день мы просидели в кабинах, ожидая команды на взлет. Из сводок Информбюро стало известно, что упорные бои ведутся южнее Орла. Упоминались фамилии командующих фронтами. О характере боев нам не сообщали. Мы не знали, кто наступает, а кто обороняется. О том, что немцы начали рвать нашу оборону, узнали только на третий или четвертый день. Большие надежды немцы возлагали на массовое применение новых тяжелых танков и самолетов.

К летней кампании 1943 года Красная Армия уже имела все необходимое для перехода в наступление в районе Курского выступа. И когда советская разведка установила подготовку противником большого наступления, на совещании в Ставке было принято решение о переходе к преднамеренной, заранее спланированной обороне с целью измотать и обескровить врага, а затем, перейдя в контрнаступление, завершить его разгром и развернуть общее наступление на Юго-Западном и Западном стратегических направлениях.

Первым с нашего аэродрома на боевое задание вылетел 211-й полк. Вылет прошел не совсем удачно. Несколько экипажей не вернулось с задания. Наш полк включился в боевую работу на следующий день. 1-ю эскадрилью водил сам комэск капитан Байматов. С задания вернулись все. Многие самолеты получили повреждения от зенитного огня. Любопытства ради я подошел посмотреть и, конечно же, поговорить с летчиками. Многие находились в возбужденном состоянии. Так же выглядели и воздушные стрелки. На наши вопросы ничего путного сказать не могли. Некоторые, посматривая на нас с гордым видом, говорили: «Слетайте, тогда и узнаете, как бьют зенитки». Мы осмотрели пробоины на поврежденных самолетах и ушли от них с неприятным чувством.