Решение созрело мгновенно: надо быстренько его выпроводить. Я едва приоткрыла дверь, высунула нос наружу и затараторила:

— Привет, извини, но сейчас не лучшее время для визитов, дети разболелись.

— Что с ними? — поинтересовался Руслан, пытаясь просунуть в узкую щель коробку с пирожными. — Бери, это эклеры.

Я схватила пирожные, но на порог следователя не пустила.

— У одного — ветрянка, у другого — коклюш, а третий свинку в яслях подхватил. Ты в детстве перенес эти заболевания?

Руслан наморщил лоб:

— Свинку вроде бы нет.

— Вот видишь! Значит, тебе сюда нельзя, у нас строжайший карантин. Это же очень опасно!

— Ну ладно, тогда я зайду после карантина, — нехотя согласился капитан, и я обрадовалась, что мне так ловко удалось его обхитрить.

Рано радовалась. Словно в фильме ужасов «Мумия возвращается», за моей спиной опять раздался вкрадчивый голос:

— Добрый вечер.

Я представила себе сцену ревности, которую Малахов сейчас устроит, и от страха у меня потемнело в глазах. Однако на этот раз Макс избрал абсолютно другую тактику.

— Ты почему это гостя за дверью держишь? — тоном радушного хозяина спросил он.

Пришлось впустить Руслана в квартиру. Капитан с подозрением оглядывал Малахова, а тот напустил на себя самый добродушный вид.

— Дорогая, представь меня своему другу, — сказал Макс.

Я вздрогнула от этого «дорогая».

— Руслан, знакомься, это Максим, — выдавила я из себя, прекрасно зная, что за этим последует.

— Муж, — добавил Малахов, крепко пожимая протянутую руку.

Супроткин бросил на меня красноречивый взгляд, но ничего не сказал. Мне хотелось крикнуть: «Это неправда! Никакой он мне не муж, просто у меня работа такая!» — но я помалкивала, помня о своем обещании: ни за что не разрушать иллюзию клиента. Хотя, положа руку на сердце, этому клиенту следовало хорошенько настучать по голове, чтобы выбить из нее всю дурь.

А Малахов продолжал разыгрывать хлебосольного отца семейства:

— Отужинаете с нами? А может, по рюмашке? У нас есть отличная абрикосовая настойка, сам этим летом делал. Милая, ведь абрикосовка еще осталась?

Я раздраженно ответила:

— Нет, ты всю ее выдул на прошлой неделе.

— Ах, как жаль! — сокрушенно вздохнул Малахов. — Ну да ладно, найдем что-нибудь другое. Значит, жду вас на кухне. — И, интимно понизив голос, он добавил: — Да, любимая, у Ларика опять понос, не знаю, возможно, это рецидив заболевания. Надо опять вызывать врача. Впрочем, обсудим это позже…

Малахов приветливо улыбнулся Руслану, взял у меня пирожные и наконец-то оставил нас наедине. Я готова была провалиться сквозь землю.

— Я, кажется, помешал семейной идиллии? — холодно поинтересовался Руслан. Лицо у него сделалось чужим и отстраненным.

Воровато оглянувшись, я зашептала:

— Это совсем не то, что ты думаешь! Сейчас я не могу тебе ничего объяснить, я связана профессиональной тайной, но потом я тебе все-все расскажу. Обхохочешься, честное слово!

— Правда? — Глаза капитана немного потеплели.

— Правда, — ответила я, стараясь вложить в свой голос максимум нежности.

Наш разговор прервал Игорек. Он дернул меня за рукав и радостно сообщил:

— Мама, папа велел тебе передать, что котлеты стынут!

Руслан тут же отстранился от меня, напоследок одарил убийственным взглядом и вышел из квартиры.

Ну, вот и все! Если раньше у меня была хоть какая-то надежда, пусть даже призрачная, на наши с ним отношения, то теперь она лопнула как мыльный пузырь. Отныне Руслан считает меня лгуньей, к тому же замужней и с кучей отпрысков. Переубедить его мне никогда не удастся, да и вряд ли представится такая возможность. Уязвленный капитан не подпустит меня к себе ближе чем на пушечный выстрел.

Мрачнее тучи я пришла на кухню. Максим пил чай с эклером. Увидев меня, он добродушно поинтересовался:

— А кто это был?

Был? Он сказал «был»? Значит, Малахов уверен, что Руслан ушел? Ага, «муженек» действовал целенаправленно! Специально разыграл комедию, чтобы отвадить от меня поклонника. Зря он это сделал, ох как зря! Подлая выходка стала последней каплей в чаше моего терпения. То, что Максим выгнал Олега, — это я как-нибудь переживу. Но выставить капитана… Он покусился на святое! И месть моя будет страшна!

Оставив вопрос Максима без ответа, я пошла в наступление:

— Я совсем замордована хозяйством! Света белого не вижу! Целыми днями одно и то же: дети и быт, быт и дети. Я так больше не могу!

Малахов застыл с открытым ртом.

— И не делай вид, будто ты ничего не понимаешь! — продолжала я вопить. — Тебя постоянно нет дома, я должна одна везти на себе этот воз! Нет уж, дудки! Отныне все будет по-другому. Я — человек, и настаиваю, чтобы ко мне относились как к человеку!

— И что ты предлагаешь? — отошел от изумления Малахов.