– Преследуют, да, – мечтательно кивнул Женя. – Спасибо.

– За что спасибо?!

– За ИнГаляцию.

В полумраке Катино лицо было серым пятном, за исключением фосфоресцирующих от эмоции фиолетовых зрачков, но она все равно заметно покраснела и вдруг отпустила Женин пуловер, словно почувствовав в их физическом контакте излишний интим.

– Я не… Я просто тебя пожалела. Несправедливо, когда на тебя нападают, а ты еще слепой и ничего не знаешь. Это редкий случай… Я за справедливую войну, – она вдруг снова рассердилась. – А вы такие, между прочим! Теперь я знаю, что это правда. Вам палец дай, вы руку по локоть откусите. Тебе помогли – а ты решил, что тебя уже и в гости пригласили. Здесь штаб Макара Филипыча, на минуточку! Ты чем думал?

– Почему ты меня так ненавидишь? Что я тебе сделал? – ошпаренный ее словами, Женя, тем не менее, больше всего просто хотел понять. До сих пор весь этот эпический восьмисотлетний антагонизм оставался для него филькиной грамотой. В Катином голосе звенели упрямые нотки:

– Это не я. Это все. Так было всегда. И с этим ничего не поделать. Не нам об этом рассуждать. Нас там не было. Да что я тебе объясняю… Забей. Забей. Лучше конкретно мне скажи: ты вообще на что рассчитываешь?! Ты понимаешь, что – допустим, допустим! – ты мне нравишься, допустим на секунду – ты понимаешь, что это просто невозможно?

Женя подумал.

– «Солнце столкнется с Луной… Реки повернут вспять…» Опять двадцать пять. Ты об этом? Скажи, ты знаешь, из-за чего началась война?

– Вы убили нашего Принца!

– А мне сказали, что вы – нашего.

– Глаз открыл? Поздравляю. Быстро тебе мозги промыли.

– Дело не в этом… – Женя помолчал и собрался с мыслями, чтобы все взвесить и ненароком не дать Кате повода завестись еще больше. Он вступал на щекотливую территорию. – Думаешь, твой отец верил в конец света?

Под изуродованную аранжировкой музыку Прокофьева Катя долго молчала. Блик ее лица оставался неподвижным, сияние глаз растворилось. И правда – верил ли? Он сам рассказал ей страшную и поучительную историю о том, что бывает, если эльф подружится с орком. Бывает? Бывает?Ей стало смешно от такой формулировки. Когдабывает? Как часто случается конец света? Откуда это известно, если еще никто никогда не пробовал? А ведь в последние годы Александр избегал этой темы. Неловко усмехался, отшучивался, потом задумывался. Кате никогда не пришло бы в голову ставить под сомнение сказанное отцом, сказанное Принцем, если бы Александр сам не свел ее с орком Степановым – сыном Степановых! – с помощью идиотской бандероли. Как она хотела бы спросить у него сейчас – что все это значит? Что ты хотел сказать мне, папа, и не решился сделать это впрямую?

– Я видел ее. Ромашку. На бейдже, – тихо сказал Женя. – Я думаю… – он только что это понял, – я думаю… – и поразился простоте своего озарения, – я думаю, твой отец хотел, чтобы я нашел Гоблина.

– Но Гоблин – это сказка, – сказала Катя, не смеясь.

– До вчерашнего дня я думал, что орки и эльфы – это сказка.

Они помолчали.

– Мне нужно идти. В полночь мой «Порше» превратится в скейтборд. Спецэффекты последнего слова. Шарль Перро переворачивается в гробу.

– Глупо как-то, – пожалел Женя. – Нам бы в парке посидеть, поболтать. Чтобы все, как у людей… Познакомиться. Узнать, что ты любишь.

– Я мороженое люблю. Шоколадное. Вообще нельзя, но у меня хороший обмен веществ.

– Мне сейчас кажется, что хороший обмен веществ – это самая романтичная штука на свете!

Серый блик в полутьмах заколыхался и задышал, и Женя догадался, что девушка хихикает. На призрачном овале снова вспыхнули, но уже от другой эмоции, фиалковые зрачки, как электричество пробежало всполохами по капиллярам, выделило мазками сегменты роговицы и запалило, наконец, весь глаз мягким вельветовым светом… Так же мягко фосфоресцировали зеленым кончики пальцев, если оторвать и сжечь терку с боков спичечного коробка и, забравшись в темный шкаф, потереть образовавшийся коричневый шлам. Этот простой опыт когда-то завораживал Женю. Насколько же приятнее были результаты другой химической реакции – он потер своими словами ее настроение, и вот он, катализ, и вот он, реактив! И даже пыльный лабиринт матерчатых задников походил на захламленный платяной шкаф, его детскую лабораторию.

– Если твой папа хотел, чтобы я нашел Гоблина, значит, это возможно. Значит, я это сделаю. Я обещаю тебе. Только он сможет объяснить, что происходит. Только он знает, как началась война. И еще я обещаю тебе самое вкусное шоколадное мороженое.

Ответ последовал не сразу. Женя вдруг осознал, что их лица находятся очень близко друг к другу. Ее дыхание грело его подбородок, единственное связующее их касание, и это было круче, чем объятия. Она как будто приняла его защиту.

Катины руки зашевелились.

– Возьми. Он у меня давно, – в Женину ладонь ткнулись металлические шипы на полоске кожи, – в нем моя сила. Амулет питает хозяина своей силой и подпитывается от него тоже. Такой симбиоз и вечный двигатель. Возьми. Тебе понадобится.

Женя подержал браслет, погладил его в Катиной руке, закрыл ее пальцы, отодвинул.

– Спасибо. Но вот этого не нужно. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

– А если с тобой…? – Катя оказалась еще ближе, теплое дыхание стало горячим и гладило его по губам. Он сглотнул слюну и чуть не проглотил Дюшину арбузную жвачку. Теперь он чувствовал теплоту еще и ее тела, шлейф фруктового аромата «Москино», пряно приправленный потом… Она переживает за меня!