— Извините, — весело откликнулась Люська. — Деньги сдавали.

Через два дня неожиданно в магазин нагрянула ревизия. Разгуляй не явился на работу. Нина Львовна нервничала. То и дело выскакивала на улицу, ныряла в телефонную будку. Настороженно озираясь, набирала номер телефона. Никто не подходил.

В кабинете молча работали два ревизора из торга. Нина Львовна входила в кабинет на цыпочках.

— Товарищ Разгуляй скоро придет. Задержался.

Один из ревизоров, худенький старичок в очках, отрывался от бумаг, глядел на Нину Львовну поверх очков.

— А нам, собственно, он не нужен. Нам документы нужны.

В палатке тоже сделали переучет. Сняли остатки. Полистали накладные. Пересчитали наличные. Все оказалось в порядке.

А на Гале лица не было. Когда ушли ревизоры, Галя, прислонясь к дверному косяку, разрыдалась громко, безудержно, всхлипывая и дрожа.

Люська обняла подругу.

— Что ты, Галя? Что с тобой? Ведь все ж в порядке у нас.

Но та все всхлипывала и дрожала. Ее бил озноб. Стучали зубы.

— Ты заболела?

— Н-не-ет… Н-не з-з-наю…

— Подожди, я сейчас лекарство какое-нибудь принесу из аптечки. — Люська взялась за ручку двери, но Галя судорожно ухватилась за рукав ее пальто.

— Н-нет-нет… Не уходи… Не надо… Ничего не надо… Это я раз-знервничалась… Сейчас прой-дет…

Люська усадила ее на ящик.

— Я хоть воды принесу.

— Н-не надо… Не уходи…

Они посидели молча, прижавшись друг к другу. Люська гладила вздрагивающие Галины плечи.

— Они неспроста эту ревизию… Видела, как Нина мечется?.. И Василий Васильевич не пришел…

— Ну и что?

— Счастливая ты… — пробормотала Галя. — Тебя и запутать нельзя… — И опять схватилась за голову.

Люське стало жутко. Впервые сталкивалась она с чужим непонятным горем вот так — лицом к лицу.

Разгуляй не пришел и на следующий день.

В обеденный перерыв в палатку заглянула Нина Львовна.

— Телегина, тебя просят приехать к товарищу Епишеву.

«Вот оно, начинается, — подумала Люська. — Сейчас будет меня прорабатывать. Все они, жулики, заодно. Пусть! Все равно не отступлюсь!»

— Зачем это вызывают тебя? — испуганно спросила Галя.

— Наверно, ругать будет за строптивость.

— Слушай, Люся, узнай, что с нашим директором. Может, там, в торге, знают?

Люська кивнула. По дороге в торг она позвонила Мише.

— Здравствуй, Миша!

— Здравствуй! Как самочувствие?

— Самочувствие хорошее. Иду ко дну.

— В каком смысле?

— В прямом. Меня вызывают в торг, к самому товарищу Епишеву.

— О-го!..

— Вот тебе и «о-го»…

— Боишься?

— А чего мне бояться? Пусть он боится, — дерзко сказала Люська.

— Ну, правильно в общем.

Люська хоть и храбрилась, но в душе все-таки побаивалась. А Мишин голос ее как-то успокаивал.

— Ты скажи мне чего-нибудь…

— А чего?

— Ну, чего-нибудь… Чудак!.. Ну, хоть про погоду скажи.

Миша посопел в трубку.

— Про погоду?.. Гм… Дождик будет.

— Спасибо за информацию. Укутывай шею шарфом. Сморкайся в носовой платок.

Она повесила трубку, представила себе обескураженного Мишу на другом конце провода и, все еще улыбаясь, вышла из телефонной будки.

Над городом клубились низкие тучи, и в самом деле собирался дождь.

— Товарищ Епишев занят. Обождите немного.

Люська села на жесткий диванчик. Огляделась. За канцелярскими столами склонились люди. Равнодушно щелкали арифмометры. Очень маленький, с худым темным лицом человек, зажав в угол другого, большого и толстого, что-то с жаром доказывал ему.

Женщина, сидевшая за ближним столом, оторвалась от бумаг, подняла голову:

— Потише, товарищи.

— Виноват, исправлюсь, — сказал маленький.

В дверях кабинета появился Епишев.

— Телегина из тридцать первого пришла?

Люська вздрогнула.

— Я здесь.

— Заходите.

Люська поднялась, поправила платье.

Маленький человечек перехватил ее у самых дверей:

— Вы из тридцать первого? Ну, как у вас там?

Так и впился в Люську глазами.