– Итак, наш не по-деградантски развитый Молот сообразил, что видит перед собой готовую западню, – прокомментировал Клопски. – Будь на его месте человек, он сделал бы просто – привязал к дереву веревку, замаскировал ее, вызвал противника на дуэль, назначил место дуэли под деревом и в нужный момент обрушил ствол на голову врага. Но, как вы сами понимаете, дорогие зрители, деграданты не знают ни веревок, ни вызовов на дуэль. Вероятность того, что какой-либо из деградантов сегодня вдруг снимется с насиженного места, чтобы опробовать свои зубки на Молоте, явится сюда и пройдет именно под этим деревом, равна, по расчетам наших специалистов, пяти сотым процента. Очень малая вероятность, скажу я вам. И все же чудеса случаются – одному из наших зверей надоело просиживать задницу и он двинулся на завоевание чужой территории!

Камера резко взмыла вверх, пролетела вдоль стволов-мачт, тянущихся к небу, ворвалась в зеленые облака крон, пробуравила их и помчалась над колышущимся растительным морем. Через несколько километров снова нырнула вниз, во влажный полумрак, спикировала к земле и показала деграданта, бредущего по сельве.

Грива черных волос, торчащих дыбом, дубина в руке, настороженный, рыскающий по сторонам взгляд. Деградант двигался тем маршрутом, по которому утром шел сам Выдра. Он нес с собой дубину, собственноручно сделанную Выдрой. И все же это был Дикобраз.

Выдра давно уже понял – сегодня все будет наоборот. В шоу покажут, как Молот загонит Дикобраза в ловушку, как пленит его. А дальше, само собой, Молот убьет Дикобраза. Выражаясь юридическим языком – suppositio materialis, подмена предмета. Молота и Дикобраза поменяли местами, все ясно, дальше можно не смотреть.

И все же Выдра пронаблюдал все зрелище от начала до конца – с отвращением, болезненно морщась от восторженных воплей Клопски, мучаясь от невозможности выключить трансляцию. Все произошло куда круче, чем Выдра мог вообразить – режиссер и аниматоры постарались на славу, не пожалели спецэффектов, добавили боевых действий. Вначале деграданты сражались – Дикобраз орудовал дубиной, Молот демонстрировал звериное у-шу, проявляя чудеса верткости. Через некоторое время перевес перешел на сторону Дикобраза – он едва не ухайдакал Молота своим сучковатым оружием. И, само собой, полуубитый Молот в последний момент вывернулся – заманил-таки врага в ловушку, дернул за ветку и обрушил на него дерево, а сам успел отпрыгнуть в сторону. Потом Молот выломал длинную палку, долго и с удовольствием выкалывал ей глаза плененного Дикобраза, а напоследок разнес его череп в кровавые осколки.

Трансляция закончилась так же внезапно, как и началась. Выдра вздохнул – не с облегчением даже, а в полном изнеможении. Выпил из горла оставшуюся половину бутылки – помянул покойного старину Дикобраза. Доза была немалой для Выдры, и мысли наконец-то разом покинули его, оставив место вязкой дремотной пустоте. Выдра залез в спальный мешок, повернулся на бок и заснул.

Усталость и вино усыпили Томаса слишком крепко. Он проснулся только тогда, когда ночной гость, пожаловавший в палатку, затеребил его за плечо.

Выдра дернулся, пытаясь вскочить, стукнулся головой о перекладину палатки, запутался в мешке и снова рухнул на матрас. Гость прижал его рукой, предупреждая дальнейшие панические действия, успокоительно похлопал ладонью и просвистел тихую трель.

В палатке пахло кислым потом никогда не мытого тела. И к этому примешивался уже знакомый аромат пережеванных листьев. К Выдре пожаловал деградант.

Выдра уже осведомлялся у Нортона: может ли он спать по ночам спокойно, не придут ли свистуны по его душу? Нортон заявил, что такого не случится никогда, потому что деграданты – исключительно дневные животные, по ночам спят как убитые, такова их физиология. Как видно, Нортон соврал в очередной раз, и удивляться этому уже не приходилось.

Деградант сидел рядом с Выдрой и насвистывал рулады, звучащие вполне дружелюбно. Дикобраз убит – стало быть, очередной мутант пришел налаживать с Выдрой межпланетный контакт? Похоже на то. В таком случае Выдре снова нужно отведать волшебных листиков – они, как выяснилось, существенно облегчают понимание.

– Эй, амиго, дай мне вашей травки, – сказал Выдра, протянув в темноте руку. – Листьев, понимаешь? Дикобраз давал мне их. Только, чур, жевать я буду сам. Давай сюда. Laphi, chuxlla [23] .

– Лаффи, сюхссла, – деградант повторил последние слова Выдры, пытаясь вплести в свист непривычные для него согласные звуки. – Йуспаарамассси! – неожиданно добавил он.

Выдра не поверил своим ушам.

– Что, что ты сказал?

– Йуспаарамассси.

– Дикобраз, старина, уж не ты ли это? – хрипло спросил Выдра.

– Йуспаарамассси.

«Спасибо, друг» – вот что означали эти слова. И никак иначе.

Выдра вжикнул молнией, располовинил спальный мешок, нащупал на полу фонарик и включил его, прикрыв линзу ладонью, чтобы не испугать деграданта. Свистун не испугался – во мраке высветилось его физиономия, крайне довольная и даже улыбчивая. Дикобраз собственной персоной сидел на корточках в углу палатки – живой и невредимый. Трудно описать, до какой степени обрадовался Выдра. Он был уверен, что ублюдки из шоу пристрелили его нового друга.

– Ты жив, омбре, – прошептал Выдра, изумленно качая головой. – Kunjamaskatasa? [24]

– Кунхамасскатасса, – почти без ошибки произнес Дикобраз.

Дикобраз упорно повторял лишь слова, сказанные на языке аймара. Испанские и английские слова не повторял. Почему? По зову генетической памяти? Или свист, при помощи которого общались новоандские деграданты, был прямым наследником индейского языка их предков?

– Дай мне пожевать листьев, – снова повторил Выдра. – Akullica laphi [25] .