Почему бы и нет? От такого у кого угодно крышу снесет.

Лина наклонилась, достала катушку с фалом, поставила ее на стол.

– Почему ты соврал мне? Почему сказал, что веревки нет?

– Отвяжись. Иди добей красавчика. Продырявь его насмерть. Потом поговорим…

Лина пожала плечами, взяла один из пистолетов, взвела затвор и пошла к Виктору. Прицелилась в голову, попыталась заставить себя нажать на курок. Череп разлетится как арбуз, как у бедного Тутмеса…

Лину затошнило. Нет, так не получится, так нельзя. Лина встала на колени, приставила ствол к груди Виктора, зажмурила глаза. Боже, как трудно, оказывается, это сделать. Ничуть не легче, чем если бы ствол был направлен на нее, Лину. Не легче самоубийства.

Выстрел глухо тряхнул тело Виктора, заставил его передернуться в последний раз. Лина распахнула глаза, с воплем вскочила на ноги.

– Это не я, не я! – крикнула она.

– Конечно, не ты, – сказал отец. – Куда тебе, неженке. Наказание дрянных людишек – дело настоящих мужчин. Таких, как я.

Джозеф Горны стоял в двух шагах от Лины, с другой стороны от трупа. В руке он держал пистолет. Дуло пистолета смотрело в живот Виктора.

– Пап, но ты же…

– Заткнись. И дай мне пушку.

Лина безвольно протянула пистолет, Горны взял его и крутанул на пальце – лихо, как заправский ковбой.

– Хорошая игрушка, – сказал он. – Большое удовольствие – пристрелить человечка, к тому жалкого и совсем плохого. Пожалуй, удовольствие нужно повторить. Ты как, деточка, не желаешь схлопотать пульку? Не горишь желанием составить компанию бывшему своему трахальщику?

Джозеф Горны захохотал, широко раззявив рот, полный блестящих белых зубов.

Отец совсем сбрендил?

Не отец. Тот, кто стоял перед ней, уже не был ее отцом.

Свист в голове никуда не делся, остался, стал даже громче.

Тварь завладела ее папой. Дьявол вселился в него.

– Ладно, ладно, – Лина махнула рукой, быстро пошла к двери. – Кончай шутить, пап. – Она пыталась повернуть ручку, но та не подавалась. – Я пойду, позвоню. Мы скажем, что это была самооборона… У тебя ведь хороший адвокат, да?..

– Эй, детка, куда намылилась? – усмехнулся Горны. – Не ломай ручку, все равно не откроешь. Все заблокировано. Иди сюда. Знаешь, у меня появилась хорошая идея – перед тем, как прострелить твою прелестную марджевскую головенку, хорошенько тебя трахнуть. Ты ведь любишь трахаться, доченька? Не говори, что не любишь. Я тебя трахну.

– Это ты, свистун? – спросила Лина, медленно, по стенке, двигаясь к столу. – Ты у отца в голове? Ты свистишь, я тебя слышу. Что ты за тварь? Откуда ты взялся?

– Я тебя трахну, – повторил Горны и облизнулся. – Я хотел трахнуть Шона, но он оказался слишком нервным, пришлось убить его сразу. Ты ведь не будешь такой глупой, да, девочка? Если мне понравится, то я тебя не убью, отпущу. А мне обязательно понравится…

– Папа! – заорала Лина, – ты там еще? Или тебя уже нет, эта тварь всего тебя сожрала? Отзовись!

Джозеф Горны передернулся всем телом, резко осунулся лицом, снял очки и близоруко уставился на дочь. Слезы потекли по его щекам, изошедшим вдруг морщинами.

– Д-дщерь, – клекот вырвался из глотки, – п-прости меня, гы-грешного, дщерь, ибо то не я реку, ч-человечек н-ничтожный, но демон, чи-червь д-диавольский.

– Чи-червь? – переспросила Лина. – Пап, что с тобой? Говори нормально!

– Червь. Д-демон адов. Беги, Л-лина, спасайся.

– Червь? Где он был? В Викторе? Как ты его подцепил?

– Все, свидание закончено, – сказал Горны, улыбнулся, бросил очки на пол и раздавил их каблуком. – Какая тебе разница, детка, кто я такой на самом деле? Будешь себя хорошо вести – расскажу много интересного. Все тебе расскажу. А сейчас приступим к телесным удовольствиям. Вы, людишки, не умеете ценить удовольствия. Вы слишком привыкли к ним, для вас это обыденно.

– Хрен тебе, а не удовольствие, – буркнула Лина. Вынула из карманов перчатки, натянула их, уперлась в стол, придвинула его к окну единым движением. – Я думала, что ты хороший, что ты правильно наказал гадину Вика и отпустил меня. А ты вон какой… Демон адов. Хрен тебе.

Она вскочила на стол, вцепилась в штору обеими руками и дернула изо всех сил. Гардина со скрежетом оторвалась от стены, в комнату ворвалось беспощадное солнце, заставив Лину зажмуриться.

– Эй, эй! – завопила тварь сзади. – Ну-ка слезь со стола, быстро! Стреляю!

– Иди к черту, свистун, – сказала Лина. – У меня свои дела.

В стекле зияла дыра – увы, не слишком большая, сантиметров двадцать, от нее во все стороны шли трещины. Прыгать прямо так? Не получится – такое стекло с маху не пробьешь. Лина ударила ногой по окну. Еще удар, еще… Наконец стекло лопнуло сверху донизу и осыпалось со звоном.