Мики выпучил белесые глаза:

— Варька что-то натворила? Скажи, Раиса, не бойся, я тебя не заложу. Проворовалась девка?

Веронике переход на «ты» не понравился, но она знала, что некоторым так легче разговориться. Она спросила:

— А что, Фомина могла провороваться?

— Да нет! Зачем ей? Красивая ведь девка. Такая всегда с нас, грешных, мужиков, будет на хлеб с маслом иметь. Сами предложим и сами все дадим, как говаривал писатель Булгаков. Например, у меня она не сперла ни копейки.

— Об этом подробнее, пожалуйста. И с самого начала.

Мики вздохнул и наморщил лоб. Потом признался:

— Начала я, Раиса, припомнить никак не могу. Варька как-то здесь, в квартире моей, сама собой очутилась. По пьянке мы, наверное, сошлись? Не думай, Варька не закладывает — так, немножко, как птичка, — а вот я могу.

— Когда вы познакомились?

— В фирму она пришла весной. Помню, снег уже сошел, но какой это был год, лучше у секретарши справься — у нее все приказы подшиты.

— Справлюсь, — обнадежила его Вероника. — Вы лучше расскажите, что за человек Фомина?

— Раиса! Что за человек женщина, мужчина понять не сможет никогда. И наоборот, — глубокомысленно изрек Мики. — Я прожил с Варькой почти полгода, и прожил хорошо. Она славная девчонка — хорошенькая, как кукла, не злая, смешливая, покладистая. Ко мне переехала без звука; родители ее, кажется, пьют, но я не уверен. Думаю, они ей просто надоели. Хорошая девчонка. Потрахаться любит — вот что важно. Я даже жениться на ней подумывал. Пора мне, сама понимаешь. Не мальчик. Пятьдесят два.

— Почему же вы расстались? — спросила Вероника.

— Да так! Про женитьбу я несколько раз с ней таки заговаривал. Не прямо заговаривал, а экивоками. Она была не против, но я тянул. Все-таки, Рая, свободы жалко! Я пока не такой старый, чтоб приперло — женись или в гроб. Да и Варька для семейной жизни еще не дозрела. Готовить совсем не умеет, одни конфеты жрет. Я нам обоим всегда сам макароны варил. И яйца.

— Даже так?

— Угу. Попросил ее как-то сварить всмятку, а она спрашивает, с какого конца надо в скорлупе дырочку сделать. Представляешь, Рая? Мрак полный. Так что с женитьбой я тянул.

— А потом? — наступала Вероника.

Ей не хотелось, чтобы Мики начал делать паузы и, стало быть, врать.

— Потом Артем этот нарисовался, Немешаев. Кажется, осень была — не такая, как сейчас, лист уже гнил. Или наоборот, лето, жара? Ты про это лучше у секретарши узнай. Втюрился наш пан спортсмен в Варьку и сразу жить ей предложил. Она мне: «Мики, люблю тебя больше жизни, но мы должны расстаться. Я встретила другого, ухожу». И ушла.

— Вы, конечно, сильно переживали?

— Кто? Я-то? — удивился Мики. — Зачем? Я, наоборот, подумал, как кстати. Потому что я с одной альтисткой из цирка замутил, а привести ее некуда — тут Варька сидит.

— И Фомина ушла?

— Ушла, Райчик, ушла. Ее тоже понять можно: девка молодая, к гламуру тянет, а у меня заработки непостоянные.

— Вы хотите сказать, что Немешаев зарабатывает больше вас?

Мики наморщил лысый малиновый лоб:

— Артемка-то?.. А черт его знает! В шарашке у Вотякова он точно меньше моего имеет — слишком номер у него своеобразный. Карлсон! И Амур на веревочке. На эту хрень не всякий заказчик клюнет. И не всякий вынесет! Раз один муж захотел, чтоб в годовщину свадьбы Артемка доставил его супруге по воздуху букет роз. Прямо на одиннадцатый этаж, в спальню без балкона. Темка оделся Карлсоном и ровно в восемь утра спустился с крыши на своих причиндалах с крючками. Висит он себе, качается за окном, букетом машет, зубы скалит, как по сценарию положено, а я в это время под дверью начинаю играть «Лав стори». Какова задумка? Круто?

— Неплохо, — сказала Вероника, покривив душой.

— Рая, ты наш человек! — обрадовался Мики. — Со вкусом у тебя все в порядке. А эта дурища, жена, завидев в окне Артема, начала орать благим матом и обмочилась прямо в супружескую постель.

— Испугалась?

— Ну да! Решила, что один вор лезет в окно, а другой в дверь прется с саксофоном. Все-таки настоящее искусство понимают немногие.

Сердце невозмутимой Вероники счастливо забилось. Яркий луч света озарил тьму, которая недавно была сплошной. Карлсон! Вот он, гость с крыши! Вероника заторопилась:

— Михаил, мне говорили, что вы сохранили с Фоминой дружеские отношения и знаете, где она живет…

— Артемка ей квартиру снял, — сообщил Мики. — Сам он еще где-то кантуется, а к Варьке только потрахаться заглядывает. Деньги у него есть — Варьку приодел, на «лексусе» разъезжает, тогда как мой мерседесишко на ладан дышит. Еще бы, тачка 1979 года выпуска…

— Где эта квартира, говорите! — потребовала Вероника.

Ей хотелось быстрее раздобыть адрес, но сбить Мики с его собственной мысли было трудно. Он посмотрел в окно долгим взглядом. Затем он засунул малиновые пальцы в банку из-под огурцов, выудил ком мокрых листьев и затолкал себе в рот. Задумчиво жуя, он сказал: