— Я подполковник Новиков. Советую тебе сдаться, — сказал он наконец. — Подойди ко мне и отдай картины — это ведь картины у тебя под мышкой? Оформим как добровольную сдачу похищенного. Ну, а остальные твои художества…

— Врете! Какие художества? — снова крикнул Артем.

В ответ сзади, совсем близко гавкнула лайка.

— Позавчера ты убил Жанну Зинчук, а сегодня — Варвару Фомину. Свернул девчонке шею, как куренку. Ты не человек, Немешаев, а мразь. Но даже для таких, как ты, существуют всякие гуманные штуки, например чистосердечное признание, сотрудничество со следствием…

Человек в черной куртке говорил ровно, монотонно, а сам глядел через плечо Артема. Артем обернулся и увидел, что те, четверо совсем близко. Овчарка шагает на поводке, а лайка так и вьется, но ее не пускают.

— Эти с вами? — спросил Артем у Новикова. — Скажите, чтоб собак держали, не то я…

Он взмахнул рулоном, будто собрался зашвырнуть его в болото.

— Не дури, Немешаев, — поморщился подполковник. — Это ценные произведения искусства, авторы Коровин и Каменев. Никогда не видел, но говорят, хорошие художники. Остальное, что ты взял у Галашина, мы уже нашли. Верни и это. Картинам вредно быть на сыром воздухе. Успокойся и начни думать о себе. Например, как облегчить дальнейшую жизнь. Сначала отдашь картины, потом…

Он не договорил, потому что Артем вдруг сорвался с места и побежал вспять, туда, где к насыпи примыкал странный полуразрушенный мост. На его кирпичную осыпавшуюся стену Артем вскарабкался в мгновение ока. Чуть пригнувшись и качаясь, он пошел по мосту.

— Вот дурак! — крякнул ему вслед подполковник. — Рухнешь ведь!

Артем продолжал идти, балансируя рулоном. Он не видел, как подполковник два раза взмахнул рукой.

Знак этот поняли. Участковый Кузин со своей нетерпеливой лайкой и Вероника побежали к Стасу. По насыпи они втроем достигли леса, куда так стремился Артем. Зыбким берегом, поросшим ивняком, они начали обходить болото, чтобы встретить или преследовать Артема там, где и мост, и топь кончались, зато начинались кусты и кривые сосенки.

Киселев потрусил назад по тропинке. Он собрался подойти к мосту с другой, дальней стороны круглой низины. Ему пришлось бы бежать дольше, чем всем остальным, но Стас решил: раз Киселев в прошлом году осилил полумарафон и получил за это грамоту, то справится.

На насыпи у моста остались Столетов с Джанго и Эдик на тот случай, если Артем вздумает вернуться и улизнуть-таки в лес.

Артем осторожно шел вперед по раскрошенным, выбитым кирпичам. Он не боялся высоты. Небо приблизилось к нему, в лицо дунуло прохладой. Он был один. Он был уверен: идти за ним никто не рискнет, даже подполковник в черной куртке, который вряд ли многого в жизни боится.

Издали мост выглядел игрушечным, а оказался невыносимо длинным. Артем знал, что по сторонам сейчас смотреть нельзя, только под ноги. Каждый шаг он делал расчетливо, спокойно. Всегда, когда было трудно, он начинал безошибочно понимать свое тело. Тренер говорил, это особый дар. Артем чувствовал, как зыбко уравновешены теперь его тяжесть и та сила, что гибельно влечет вниз, к смерти. Неверное движение, со стороны незаметное, может смахнуть его с моста. Он канет тогда в топь, как те обломки, что валятся вниз, когда он пробует ногой, куда ступить. Проклятые кирпичи, кто их так расшатал и сдвинул?

Сбоку, из лесу рявкнула лайка. Значит, эти пошли в обход. Овчарка молчит. Где она? Сзади, слева? Где подполковник? Главное, успеть первым на тот берег. Это получится: он идет по прямой, а и м топать и топать по скользким берегам. Он уйдет! Главное, не останавливаться, но и не рисковать. Скоро берег. Скоро. Скоро.

Провалившаяся, разрушенная арка возникла перед Артемом неожиданно. С насыпи он видел три или четыре таких дыры, прерывавшие неровный хребет моста. Тогда провалы казались пустяковыми, а сами арки игрушечными. Теперь прочная твердь у ног обрывалась. Мост впереди продолжался, но метрах в трех.

Целых три метра! Недосягаемо далеко. На противоположной стороне провала тускло желтели битые, съехавшие набок кирпичи. Невероятно тощая осинка, кирпичи эти разъединившая и раздвинувшая своими корнями, торчала там. На ней уцелело несколько бледных, будто застиранных листочков, которые вздрагивали и беспорядочно болтались, хотя ветра не было никакого.

Впервые Артем глянул вниз. Провал у его ног оказался самым узким местом обрушения. Сама арка с сохранившимся пояском кирпичных фестончиков была много шире. Грузовик бы под ней проехал! Ее опоры, целый век погруженные в болото, отсырели, покрылись липкими мшистыми узорами. Внизу меж кирпичных опор неподвижно стояла вода. Была она скверная, с какой-то мерзкой чернотой в глубинах.

Артем прикинул, можно ли прыгнуть через провал. Нет, никак! Спуститься по опоре арки вниз, чтобы пройти или проплыть по воде, а потом подняться с противоположной стороны? Хорошо, если под водой зыбкая, но почва. А вдруг топь? Господи, дыр таких на мосту еще несколько! Вернуться? Спрятаться до ночи под мостом, в какой-нибудь выбоине в опоре? И сбежать в темноте?

Артем расставил потверже ноги, чтобы не качнуться и не потерять равновесия. Он огляделся, ворочая больше глазами, чем головой. Сзади у перехода на мост замерли два человека с овчаркой. Слева кто-то бежал, огибая болото, — собрался встретить его на другом берегу. Справа за болотом, прямо напротив Артема, в ивняке стоял подполковник, а рядом двое с лайкой. Собака пятилась и рычала. Сверху и издали все они казались Артему мелкими, коротконогими.