Самоваров мысленно согласился с экспертом, глядя на Гаттамелату, который на своем тяжелодумном коне удалялся в Элизиум. Никак не мог воитель достигнуть ни рая, ни ада — ни у себя в Падуе, ни тут, в Москве, где за толстыми безоконными стенами шел сейчас снег — густой, влажный, мохнатый снег, какого никогда не бывает в холодном Нетске. Грустно становиться тенью, и бронзой, и гипсом. Зато вопросов остается меньше, в том числе не слишком важных, но неразрешимых.
