Шрифт:
Не забывайте, что сущность первородного греха мы с вами в этой книге, опираясь на труды все тех же апологетов психоделии, поняли как прикосновение души к запретному — «дионисическому», развоплощающему, растворяющему личность (образ Бога в душе человека) знанию.
Возвращаясь на круги своя, отметим, что массовый прием LSD в 60-х годах стал трагическим апофеозом неосознанной вечной потребности человека в чуде духовного преображения, в мудрости, в нахождении «центра, обеспечивающего ориентацию», в поиске истинного «Я», лишенного противоречий и страха.
Но психоделия лишь симулировала удовлетворение этой потребности. Как и всякая симуляция, она привела лишь к прямо противоположному результату — увеличению меры рабства в человеческой душе.
Цивилизация, исповедующая узкую «религию разума в — пределах одного лишь разума», не нашла ничего лучшего, чем, потворствуя человеческой гордыне, подтолкнуть ее к поиску чуда, сотворенного рассудком.
«Психонавты» лишь повторили, по-своему, ошибки алхимиков и революционеров… И их жертва оказалась не напрасной! «Чудеса» психоделии, включая сюда и неспособность к выделению главного в человеческой жизни, во многом определили судьбу культуры всей второй половины только что закончившегося века.
СУЩЕСТВУЕТ ЛИ ЗАВИСИМОСТЬ ОТ LSD?
Главным признаком психической и физической зависимости от психоактивных веществ является формирование синдрома отмены. Его определяет плохое психическое или физическое самочувствие человека, возникающее после прекращения приема наркотика. В конечном счете желание вернуть себе «хорошее» состояние, при неспособности или нежелании найти иные, не наркотические пути к достижению адекватного состояния организма, мы и называем зависимостью от того или иного химического фактора.
Но вот отзывы разных людей, прекративших прием LSD:
«Как будто тяжелый камень упал у меня с души».
Знакомый уже нам пациент, психолог
«В душе осталась какая-то пустота. Так бывает после болезненного разрыва отношений с мужчиной. Как будто внутри есть что-то не высказанное до конца. И вместе с тем жить стало гораздо легче. И это снова похоже на чувство освобождения после затянувшегося и ненужного уже обоим любовного романа».
Пациентка Л.
«Через кислоту стоит пройти хотя бы потому, что, прекратив «трипы», ты опять способен радоваться окружающему — травке, солнышку, красивым девочкам. Все это опять имеет для тебя значение».
Пациент К.
Если вместо тягостного синдрома отмены пациенты испытывали чувство, говорящее скорее об удовлетворении или освобождении, то о какой зависимости, казалось бы, может идти речь? Нужно учесть, что приведенные высказывания принадлежат пациентам, регулярно, более чем по году (хотя и с разной частотой) участвовавшим в LSD-трипах.
Что же вызывало желание продолжать прием наркотика?
Из написанного выше следует, что на продолжение экспериментов толкала иссякавшая в их душах потребность в преображении. Теперь мы можем попытаться структурировать эту потребность, выявить два ее «направления».
Первое такое направление понятно. Это уже описанный нами интеллектуальный интерес — голод познания.
«После каждого сеанса становится все интереснее и интереснее и все страшнее и страшнее. Каждый раз, когда все заканчивается, кажется, что ты не прошел какой-то барьер, не прорвал какую-то пленку. Ты все время считаешь, что в следующий раз тебе удастся проникнуть куда-то еще глубже и еще дальше. Ты ждешь проникновения в гораздо более значимые миры, чем те, в которых уже побывал. Каждый раз тебе кажется, что сможешь проникнуть в первопричину мира…
Это не болезнь, это безумная увлеченность новым опытом».
Феномен, который описывает пациент (все тот же кандидат психологических наук), мы назвали «интеллектуальной толерантностью». Суть ее в том, что полученную в ходе «трипа» информацию пациент ощущает как недостаточную (для преображения), и он пытается увеличить дозу или изменить условия приема наркотика, дабы получить доступ к некоей «абсолютной» информации, к «первоисточнику» интеллекта.
Как мы уже выяснили, пациент-психолог, по тесту Роттера, относится к группе «интерналов» — людей «онтологически уверенных» (Р. Лэнг) — обладающих врожденно сильным «Я»-чувством.
Здесь все очень похоже на сценарий развития физической зависимости от наркотиков, разница лишь в том, что «интрига» сосредоточена в области человеческой души, а не тела.
Социальный психолог Леон Фестингер назвал подобную ситуацию, возникающую в обычной человеческой жизни, независимо от наркотиков, «когнитивным (познавательным. — А.Д.) диссонансом».
Сущность его теории заключается в том, что когнитивный диссонанс появляется тогда, когда человек располагает двумя взаимосвязанными познавательными элементами (например, верованиями, намерениями, убеждениями или сознательными установками), которые противоречат друг другу. Диссонанс между сходными установками порождает тревогу и желание уменьшить его и сохранить гештальт {образ происходящих событий и самого себя как их части — сложное понятие современной психологии, которое мы не рассматриваем в этой книге).