Но в обоих случаях действует закономерность «интеллектуальной толерантности» (когнитивного диссонанса). В первом пациент отмечает недостаточное «расширение» своего «Я» в момент воздействия галлюциногена. Во втором — галлюциноген всегда недостаточно глубоко прячет «Я» пациента от жестоких глаз реальности.

В результате там и там желаемый эффект не достигается. Первый так и не становится пророком, а вторая — отшельницей, до которой мир не в состоянии добраться.

Развитие интеллектуальной толерантности в схемах 20 и 21 должно, теоретически, привести к следующим результатам.

В случае эгодиастолы и в случае эгосистолы:

Итак, в первом случае тело и его органы чувств должны как абсолютную реальность воспринимать галлюцинации, а во втором «Я» должно попросту заместить себя ими. Читатель уже понял, наверное, что в обоих случаях исход абсолютно одинаков — он должен сводиться к исчезновению «Я».

По счастью, такой ход событий невозможен из-за наличия того, что условно можно назвать внутрипсихическими защитными механизмами. Полному растворению «Я» препятствует опыт взаимодействия с реальным миром, который имел человек до столкновения с наркотиком, и его врожденная психическая структура — на свет божий он был призван личностью. Он от рождения имел «Я»-чувство.

Конфликт между окунувшимся в растворяющую трясину наркотика «Я» и защитными, препятствующими этому механизмами памяти личности о мире и самой себе влечет собой внутренний взрыв «Я», который принято называть диссоциацией личности.

«Я»-чувство не исчезнет, но распадется на эмоциональные осколки, состоящие из «кусочков» пытающегося спастись личностного единства. Такие частички несут в себе остатки «Я»-чувства — они будут пытаться обрести автономность. Внутри хаоса каждая из них постарается стать центром восприятия — создать новое «Я» (новое единство).

«Осколки» личности в структуре распадающегося сознания будут образовываться отнюдь не случайным путем. Память и бессознательное, как вы помните, структурированы энергетическими образованиями, которые Юнг называл архетипами, а Гроф — СКО. «Взрыв» диссоциации отбросит частички личности назад — в прошлое психики.

Каждый «осколок» чувства «Я» окажется связанным с каким либо «файлом» — архетипом. При этом он неминуемо потянет за собой сходные по образной системе LSD-переживания. Образуется система равнозначных и равноправных по отношению к разрушившемуся «Я»-чувству ложных «Я».

Этот процесс является закономерным конечным этапом взаимодействия личности и наркотика. Но он же знаменует собой этап сформированной психической — зависимости от галлюциногенов.

— Система ложных «Я» не сможет существовать в отсутствии LSD. Только постоянный приток галлюциногенных образов, отгораживающих психическую структуру от реальности, сможет оправдывать отсутствие «Я» — единого центра личности.

Однако искушенный читатель уже понял, что мы делаем попытку описать экзистенциальное состояние психики, которое современная клиническая психиатрия определяет как шизофреническую диссоциацию личности.

С точки зрения сегодняшней медицинской науки, прием LSD мог спровоцировать приступ скрытой до этого шизофрении у пациента. То есть склонность к заболеванию скрывалась в глубинах его бессознательного. Сам же фактор действия LSD имеет лишь «пусковое» значение. Шизофрения рано или поздно выявилась бы у больного независимо от наркотика — как результат других провоцирующих влияний внешней среды.

Автор придерживается иной точки зрения. Принято считать, что зависимости от LSD не существует, — но не потому ли, что подавляющее большинство принимавших наркотик почти никогда не принимали LSD в достаточных количествах и в течение достаточно долгого срока, чтобы феномен «интеллектуальной толерантности» сформировался в полной мере.

Объяснение этому есть. Неосознанно «психонавтов» останавливает «страх ведьм» — он же ужас смерти «Я», который теперь мы можем назвать еще и «страхом диссоциации».