Шестой период жизненного цикла — период ранней зрелости — Эриксон характеризовал «кризисом» «интимность — изоляция».

Главной задачей этой стадии человеческого развития Эриксон считал формирование гармоничного ощущения, которое определял термином «интимность». Имеется в виду то сокровенное чувство, которое мы испытываем к супругам, друзьям или близким. Эриксон усматривает в нем нечто гораздо большее, чем просто сексуальную близость.

Оно включает в себя сочувствие и доверие между друзьями, а в более широком смысле — способность вверять себя кому-либо во внешнем мире. «Интимность» — это способность «слить воедино вашу идентичность с идентичностью другого человека без опасения, что вы теряете нечто в себе» (Evans, 1967). В слово «интимность» Эриксон вкладывает смысл очень близкий «доминанте на лицо другого», по А.А. Ухтомскому.

Именно гармоничное слияние идентичностей двух людей Эриксон рассматривает как необходимое условие прочного брака. Истинное чувство интимности, считает он, не может развиваться до тех пор, пока не достигнута «эго-идентичность» каждого из членов пары. Иными словами, для того чтобы находиться в истинных интимных отношениях с близким человеком, необходимо, чтобы к этому времени у личности сформировалось ясное осознание того, кто она и что собой представляет.

Любовь неуверенных личностей или людей в подростковом возрасте может оказаться попыткой проверить собственную идентичность, используя для этой цели другого человека. Эриксон считал, что многие подростки, особенно женщины, вступают в брак с целью обрести собственную идентичность в другом человеке и за его счет «идентифицировать» себя через него — испытать «идентичность» в юнговском смысле.

Если читатель внимательно читал нашу книгу, то он уже понял, что именно понятие интимности у Эриксона наиболее полно соответствует нашему представлению о «Я»-чувстве.

В этом возрасте оттачивается и окончательно определяется тот сложный комплекс чувства границ собственного «Я», который мы ранее характеризовали как «мое — не мое». Человек включает в понятие «мое» не только предметы, но и чувства, символические образы и другого человека.

Сознательная концепция Эриксона исключает существование экзистенциального чувства «Я». Однако истинная интимность в терминах Эриксона не может проявляться без онтологической уверенности — стабильного чувства «Я». Доверие — способность вверять себя кому-либо — осуществимо только при человеческой уверенности в том, что его «Я» сохранится в любом случае (независимо от результата проявления доверия).

Эриксоновское понятие «интимность» точнее всего передает русское слово «независимость».

Главную опасность на этой психосоциальной стадии Эриксон видел как раз в том, что И.А. Ильин называет «аутизмом», а Липовецки «нарциссизмом», — в излишней поглощенности собой, ведущей к избеганию любых неформальных межличностных отношений. Эриксон описывал такое свойство «эго» понятием «-изоляция».

Неспособность устанавливать доверительные личные отношения приводит к «изоляции» — чувству социального вакуума и одиночества. Изолированный человек Эриксона очень похож на «нарцисса» Липовецки — он устанавливает только поверхностные контакты, ограждает себя от любых проявлений любви и искренности, занимает формальную позицию в семейных и рабочих проблемах.

Он боится любви и доверия, так как испытывает страх попасть в зависимость от другого. Такой человек не способен на со-страдание. Изолированная личность Эриксона — это личность зависимая (личность, у которой идентификации все время грозят превратиться в юнговскую идентичность).

«Изоляция» — в наших терминах окажется главным способом психологической защиты онтологически неуверенного человека. Но Эриксон так не считал! Он утверждал, что изоляция — это реакция личности на негативное воздействие внешней среды. Нравственное чувство для него лишь условие достижения интимности, и поэтому первое является производным второго.

Молодых людей, которые манипулируют другими и эксплуатируют их без всякого сожаления, он относил к числу личностей больных, испытывающих невротическую изоляцию.

Поведение убийц, вываривающих черепа для «черных магов», Эриксон объяснил бы экстремальной изоляцией в городской среде, из-за которой они не смогли развить в себе адекватную способность к интимности.

Но Эриксон как психолог и мыслитель формировался во времена, когда люди познавали мир имея в своем распоряжении иерархическую систему ценностей — категорический императив поведения.

Он не был в состоянии представить себе «виртуальную» культуру, в которой его понятие «изоляция» превращается из невроза в норму человеческого бытия. В мире, в котором вера, религиозные системы, знания и вещи стали одинаковыми кубиками детского конструктора, «изоляция» (или «нарциссизм» Липовецки) являются необходимыми психическими механизмами выживания или, во всяком случае, механизмами сохранения отдельности, или независимости, личности…