– А ты изменилась, Сонечка, – он, выдержав паузу, окинул меня оценивающим взглядом. – Такой ты мне нравишься еще больше. Уверенной, знающей себе цену – настоящая женщина, – он протянул руку, но я отстранилась, и быстро переместилась на другой край кровати.

– Ты не можешь быть так жестока со мной. Теперь, когда ты вернулась… Мне трудно видеть тебя и осознавать, что ты мне больше не принадлежишь. Соня, сейчас я хочу тебя больше, чем когда-либо. Ты сводишь меня с ума и от этого для меня еще желаннее. Запомни: я тебя никому не отдам. Моя! И только моя, – он уже тянул ко мне обе руки. – Ну, иди же ко мне, не мучай меня…

Я, было, подалась вперед, но совершенно не к месту вспомнила о его красавице-жене. Это явилось освежающим душем. Глупое женское сердце.

Ах, да, его жена. Она имеет на Бориса законные права. А я? Кто теперь я? Боже мой, и мне… мне, он предлагает довольствоваться крохами. Глаза быстро наполнились слезами от обиды и боли.

– Господи, Борис, как же я любила тебя. Нешуточный пожар страсти и нежности, даже вспомнить страшно. Но костер погас, оставив кучку пепла, а из пепла… – я горько усмехнулась, – как ты понимаешь, любовь не возродить. Поздно. Слишком поздно. Зачем снова обманывать себя? – попыталась встать с кровати, но Борис с силой усадил меня на место.

– Не верю, – одними губами прошептал он. – Не верю и никогда не поверю, что ты разлюбила меня.

Глаза его горели странным огнем. Они уже не просили, а желали и требовали…

Сима приехала через несколько дней. Как только появилась на пороге, я сразу заметила беспокойство в ее взгляде.

– Ну, как ты тут? Выглядишь вроде нормально, – она чмокнула меня в щеку и полезла в свою большую сумку. – Я подумала, что тебе просто необходима эта вещь, – и достала кофеварку. – Один мой товарищ был в командировке на востоке и, смотри, что оттуда привез, – рядом с кофеваркой на столе появился красочный увесистый пакет. – Настоящий, арабский кофе – чудесная сила возрождения, – пояснила, подмигивая. – Что бы ты сейчас ни говорила, но я-то чувствую, что ты тут закисаешь. Сначала будем пить кофе, а потом уже все остальное.

– Спасибо, родная. Твое отсутствие всегда плохо сказывается на мне, ведь мы с тобой классические близнецы и только вместе составляем одно целое, – я поднялась с кровати и лениво потянулась. – А, что за товарищ такой? – полюбопытствовала, рассматривая пакет с кофе. – По нашим временам, презент приличный, а сам товарищ?

Сестра состроила гримасу, которая не требовала комментариев.

– Понятно, так бы сразу и сказала. Ты, давай, раздевайся, а я на кухню, быстренько сварю кофе. Может, хочешь есть?

Она на ходу мотнула головой и ушла в ванную комнату – мыть руки.

– Опять пьете всякую дрянь? – заглянула в дверь тетя Маруся. – А я за веником пришла. Соня, лучше завари чайку с травками. Нужно употреблять то, что дома растет, а не выискивать по миру всякие сомнительные допинги, – выдала без запинки дворничиха, привычно употребив чужое для нее слово. – Травки, укрепляющие и успокаивающие, чтобы польза была для здоровья. А от вашего кофию только сердце стучит, как ненормальное и одна горечь во рту.

Я промолчала, разумно решив не вступать со старушкой в полемику. В этом случае наш разговор затянулся бы надолго. Признаться, очень соскучилась по сестре, и не терпелось остаться с ней вдвоем. Тетя Маруся не настаивала ни на дискуссии, ни на том, чтобы мы сейчас же бросились пить душистый чай. Она дала нам полезный совет, хорошо осознавая при этом, что о вкусах спорить бесполезно, быстро нашла веник и снова ушла по своим делам.

Сима уже сидела за столом, нетерпеливо посматривая на дверь. Я намеренно тянула время, искоса наблюдая за сестрой. Неторопливо поставила на стол чашки, сходила в комнату за сигаретами и села напротив.

– Вижу в твоих глазах одни вопросы. Давай сначала просто выпьем по чашечке кофе, а уже на второй – поговорим, – я с наслаждением отхлебнула горьковато-терпкий напиток и зажмурилась от удовольствия. – Нет слов. Одни вкусовые ощущения. Вот скажи, Симочка, отчего мы все так боимся смерти, и при этом сознательно каждый день травим себя кофе, никотином, а, частенько случается, еще и алкоголем? Это же ненормально.

Сестра подозрительно посмотрела на меня, спокойно допила кофе и прямо спросила:

– Что у вас с Борисом?

– А почему ты спрашиваешь? Борис – сам по себе, а я – сама. Мы теперь под разной фамилией.

– Неужели ты настолько глупа, что снова готова окунуться с головой в этот омут?

Я поняла, что не отвертеться, и решила во всем сознаться.

– Понимаешь, – начала издалека, – я всего лишь слабая женщина. Ты же не будешь отрицать очевидную истину: он был всегда в моей жизни, с самого детства. И, потом, с какой это радости, скажи, я должна отдать его другой? – я заранее пыталась выстроить линию защиты.