Только Лешка знал, что такое пойти в кино вместе с Инной…

Лешка вскинул на плечо заметно полегчавшую сумку. «Интересно, а если они доплывут до моря? – подумал мальчик, поправляя на плече ремень, – и какой-нибудь пароход изменит курс? Капитан решит кто-то записку написал, в бутылку положил и в воду бросил?».

Сначала Абрикосов решил «прочесать» район улицы Волгоградской, там у сына живет друг. С Артемом они ходили в одну группу детского садика.

Потом, если Лешка не у Артема, ехать на дачу. Электричкой Юрий доберется за полчаса. В пять будет на месте. Поездка сына на дачу представлялась вполне вероятной: лес, костер.

План составлен, кажется, оптимальный.

На Волгоградской Лешка не появлялся: Артем, по крайней мере, друга не видел.

Юрий ехал в автобусе и мысленно просил водителя: «Быстрей, быстрей».

Непонятно, откуда взялась эта уверенность, но Абрикосов не сомневался – дневной укол Лешка не сделал, не поел, а это означало только одно – ситуации становится непредсказуемой.

Юрий бегом пересек двор и, не дожидаясь лифта, поднялся, прыгая через две ступеньки.

Дверь открыл Виктор.

Однажды на занятиях по гриму Абрикосов делал такой «портрет». Но с бровями.

– Здорово, – приветствовал его Виктор.

– Здорово, – пожал протянутую руку Абрикосов.

– Сока хочешь? Я тут решил с яблоками разобраться, а то уже неделю руки не доходят.

В квартире стоял чудесный запах свежих яблок.

Абрикосов вслед за хозяином прошел на кухню.

Соковыжималка на столе, гора яблок, высыпанных из двух мешков, возвышалась у плиты. Две полные трехлитровые и одна наполовину – стояли банки с яблочным соком.

Крамнов налил ему стакан, а сам закурил:

– Пей, я уже не хочу.

– Спасибо, – Абрикосов с удовольствием выпил, хотелось пить. – Слушай, Лешка из больницы удрал, – Юрий поставил стакан на стол.

Виктор удивился:

– Из какой больницы?

– После бассейна почувствовал себя неважно, и Сандра отвезла его в больницу.

– А-а-а, – протянул Крамнов, – я думал, ученик из школы пришел. Ясно.

– Он мог забыть про укол. Сейчас я поеду на дачу, может быть, Лешка там, а ты, если «они изволят объявиться», скажи чтоб немедленно в больницу – он же все там оставил: инсулин, шприцы. И, если нетрудно, съезди с ним.

– О чем разговор, – Виктор заметно встревожился.

Крамнов относился к Лешке как к родному сыну.

– Не буду тратить времени. И позвоните Вере, она волнуется.

Оставшись один, Виктор налил в глиняную кружку сока, выпил:

– Халява одна не ходит.

Крамнов прошел в комнату. Зона научила доверять интуиции: воздух вокруг него начал «жужжать». Так бывало всегда перед встречей с реальной опасностью.

Крамнов взял из вазочки хрустальный шарик и, усевшись за стол, принялся катать его между скрещенными, средним и указательным, пальцами. Катал медленно, закрыв глаза. Тогда возникало удивительное ощущение, будто на столе не один, а два шарика.

В голове мелькали картинки: Дверь, обитая темно-коричневой кожей. Перед уходом из квартиры, Виктор вывинчивает последний шуруп из розетки в стене и, не удержавшись, тихонько поет: «О-го-го-го-о-о!»

И эхо вежливо ответило: «Го-го».

У подъезда стоит грузовик с заведенным мотором. Виктор протягивает руки, и двое быков Андрона в спортивных костюмах рывком втягивают его в кузов. Грузовик срывается с места.

Виктор достает пачку «Астры», чиркает спичкой. Один из парней бросает ему целлофановый пакет. Сине-красный. И другой поменьше – желтый.

Машина выскакивает на кольцевую, шофер тормозит. Виктор спрыгивает на гравий, бежит по лесопарку, на ходу просматривая фотоальбомы, вырывая страницы.

Углубившись в лес, остановился, складывает шалашиком картонные страницы, чиркнул спичкой. Пламя быстро охватило «фотки».

Он подбрасывает все новые и новые листы. Последняя фотография Веры с родителями: тесть, холеный генерал-лейтенант, и теща – точь-в-точь Элла Фитцжеральд, задержала внимание Виктора. Полюбовавшись тещей, не без сожаления бросил карточку в огонь.

Язычки пламени весело пляшут на лицах, Крамнов торопливо шагает к троллейбусному кольцу.

Виктор открыл глаза, отложил стеклянный колобок в сторону, сделал еще несколько глотков сока и вернулся к прерванному занятию. Успокаивало.

– Молчит Русь, нет ответа… – Абрикосов произнес фразу громко и, открыв дверь телефонной будки, уступил место пожилой даме, окинувшей его недоверчивым взглядом.

До отправления электрички оставалось еще десять минут и, дождавшись, когда телефон освободится, Юрий опять набрал 2749814. На этот раз ответили: