— Обещаете, что не будете подвергать себя риску, и не выйдете за пределы территории?

Помолчав пару мгновений, она ответила:

— Да.

— Вот и хорошо, — Сет сдержал вздох, — в таком случае, позвольте покинуть вас. Если проголодаетесь, на кухне есть еда, но там вы, наверное, и сами разберетесь.

— Я не голодна, — не очень весело ответила демоница.

— Ну, когда захотите, — Сет смог заставить себя улыбнуться, и только он знал, каких трудов ему это стоило, — скоро увидимся.

Он уже собирался выйти, когда она схватила его за руку.

— Я хотела сказать…, - начала она, но вдруг замолчала, глядя ему прямо в глаза.

— Да?

— Я хотела сказать вам большое спасибо, — негромко произнесла Гибеллина и, привстав на цыпочки, неуклюже поцеловала его в щеку.

Сет замер, чувствуя, как бешено заколотилось его сердце. Ему с трудом удалось не выдать своего волнения. Взяв в руки ее узкую кисть, он несильно пожал ее и произнес:

— Все будет хорошо…, Лина….

…Выйдя из калитки, и увидев стоящий в стороне экипаж, Сет огляделся по сторонам, и зашагал к нему. Заметив его задумчивый вид, Посмертный молча открыл перед Сетом дверцу экипажа и, дождавшись, пока Сет поднимется по ступенькам, спросил:

— Все нормально, шеф?

— Да, — Сет посмотрел на него, — все хорошо.

— Куда мы сейчас?

— В клинику Ксафана.

— К этому живодеру, мать его?! — Радостно выругался Посмертный.

— Он лекарь, а не живодер, — исправил его Сет.

— Как же, лекарь, — недоверчиво сказал Посмертный, — все лекари дерут по живому, оттого и живодеры, мать их.

Сет посмотрел на него и, не выдержав, засмеялся.

— Ладно, поехали. И вот еще что…, - он замолчал, глядя на Посмертного.

— Да, шеф.

— Спасибо, — сказал Сет, глядя в глаза «обращенному».

— Мне?! — Удивленно спросил Посмертный и, увидев утвердительный кивок, продолжил, — А мне-то за что?

— За то, что ни разу не выругался, — Сет усмехнулся, — Тяжело, наверное, было молчать?

— А-аа, — весело протянул Посмертный, — так я ж вообще ничего не говорил! Оттого и не ругался! Ведь я когда ругаюсь?

— Когда?

— Когда разговариваю, — деловито пояснил Посмертный, — а если молчать, так никто и не услышит, как я это делаю, — вздохнув, он быстро проговорил, — эх, жизня моя.

Сет махнул рукой.

— Ладно, поехали, философ. Время не ждет.

— Это да, это верно, — ответил Посмертный, ловко взбираясь на козлы.

В переднее окошко Сет увидел, как взяв поводья одной рукой, Посмертный щелкнул хлыстом, и в ту же секунду на всю улицу прозвучало «посмертное»:

— Ну, милые, пошли, мать вашу! Следующая остановка — больница…!

…Всю дорогу до клиники Сет пребывал в глубокой задумчивости. Но думал не о работе, а о Гибеллине, занявшей центральное место в его мыслях. Сет не понимал, почему эта демоница так волнует его — за всю жизнь ни одна женщина, (кроме его матери, но там было совсем другое!) не вызывала в нем столько чувств и эмоций, сколько он испытал этой ночью, проведя с Гибеллиной, в общей сложности, немногим больше часа. Внезапно вспомнив о Прозерпине, Сет ощутил что-то похожее на угрызение совести — за всеми этими делами, он совсем позабыл о ней. Но, странное дело, ему почему-то совсем не хотелось сейчас встречаться с этой красивой, но взбалмошной и совершенно неуправляемой демоницей, которая наверняка разъярится, узнав, что отпуск на берегу Живого моря откладывается на неопределенный срок. Сет даже поморщился, представив ее капризное выражение лица, и предположив, какие слова он услышит от «оскорбленной, как всегда, в лучших чувствах» Прозерпины.

Мысль о ней слегка подпортила настроение. Сет попытался, было настроиться на рабочий ритм и, на удивление легко откинув неприятные мысли, подумал о герцоге Агваресе и упомянутых им пророчествах. Что-то в них такое было, но Сет никак не мог понять, что именно из услышанного в замке герцога не дает ему покоя. Вспомнив разговор с герцогом, Сет вновь, как в замке ощутил смутное беспокойство, так и не поняв, что является его источником. Пророчества, разговоры о последней ночи, когда, по словам герцога, падут охраняющие границы печати, и легионы крылатых Серафимов ворвутся в Хад — все это казалось ему чем-то вроде сказки, которую читают детям перед сном, и не более того. Но тот разговор, помимо сомнений в виновности Гибеллины оставил смутное ощущение недосказанности, и это немного беспокоило Сета.

Подобное же ощущение осталось и после разговора с директором Саргатанасом, но это было делом, можно сказать, привычным и обыденным. Вечно участвующий в каких-то подозрительно тайных делах, директор скрытничал практически всегда, не считая нужным посвящать подчиненных не то что в свои планы, а порой и в детали дел, которые они вели. Сет помнил, как взбесился однажды Велиар, едва не угодивший в смертельную ловушку лишь потому, что Саргатанас не счел нужным сказать ему, что грешник, за которым следил Велиар, обладает знанием страшного, запрещенного еще самим Денницом магии Хаоса…