Смена освещения, быстрый сумрак передались им сменой настроения: Роман перестал задавать вопросы и молча обнял отца за шею, а Лиза взяла мужа под руку и теперь, как солдат в строю, шла с ним в ногу.

Дом. Из окна во дворе, сбоку, вдоль косяка, тоненькой золотой ниточкой пробивался свет. Мама была дома. И сердце Русанова вновь учащенно забилось. Сдерживая себя, он громко топал сапогами на крыльце, чтобы мать услышала и приготовилась к встрече. Афанасий был уверен, что мама по его чемоданчику все поняла, но теперь хотел избавить ее от лишнего волнения… Из темных сеней потянул на себя дверь. В глаза ударил яркий свет, а в лицо тепло и запах дома. Мать сидела с уголка у накрытого к ужину стола и виновато-радостно улыбалась вошедшим.

– Матушка, родная, здравствуй! – почему-то по-отцовски вырвалось у Афанасия, и он пошел к столу.

– Здравствуй, сынок. Ты уж извини, встать не могу. Ноги от радости не держат.

Афанасий наклонился, поцеловал мать в голову. Поставил сына на пол.

– Роман, поздоровайся с бабушкой.

– Здравствуй, Рома, здравствуй. Дождался отца-то. Вот, видишь, какие мы счастливые. Еще бы приехал дед Михаил, было б совсем хорошо…

Поцеловала внука.

– Ну, иди раздевайся.

– Здравствуй, мама! Тебе помочь?

– Да нет, теперь уж я сама.

Лиза подошла к свекрови и мужу со счастливым и мокрым от слез лицом.

– Мои вы хорошие. – Мать встала. Обняла обоих. – Рада я. Ох как я рада! Ну, идите. Сейчас ужинать будем. А уж потом поговорим, отцовские письма почитаем…

Перед рассветом Афанасий Михайлович проснулся оттого, что услышал всхлипывание и почувствовал на своем плече мокрую щеку жены. Чуть пошевелился, чтобы было удобнее, и стал перебирать тихонько ее волосы.

Мокрая щека немного холодила плечо, отчего теплота радости и счастья, наполнявшая его тело, стала еще заметней.

– Лизонька, радость моя! Успокойся. Слезы – они, знаешь, спокойствия не прибавляют. Если так и дальше будет продолжаться, то весь праздник размочишь.

– Это не я, Афонюшка, плачу. Это моя радость через край выливается. На душе и сладко, и тревожно. Ты уезжаешь сегодня, а меня с собой взять не можешь. – Лиза примолкла, но Афанасий не успел ей ответить. – Пусть, родной мой, эти слезы будут уверенностью и надеждой, что наше свидание не пройдет бесследно и у нас будет еще один ребенок. Еще один сын, и назовем мы его Афанасием.

Мужское сердце ответило жене согласием, выразив его гулким и частым перестуком. Афанасий никак не мог найти нужные слова, но слышал, как все его тело заливало горячим счастьем. Он привлек жену к себе:

– Ли-за! Ли-за!.. Что ты надумала?

– Ты что, против?

– Нет, нет! Не знаю, как и сказать. Еще тревожней мне будет. Как ты одна тут справишься? А вдруг что со мной случится?

– Не надо так говорить. Давай будем радоваться. Тревоги нас всегда найдут.

На какое-то время они замолчали, думая каждый свою думу.

– Послушай, Лизонька! Может быть, ты тогда лучше поймешь, что со мной происходит… На днях мы увидели Волгу от Сталинграда до Горького. Перед нами проплыли десятки городов и тысячи деревень. И всюду там люди. Какая неистовая сила жизни и любви к своему дому, земле прошла перед моими глазами. Смотрел и надеялся на нашу встречу. Мы ее честно заслужили. Нам, солдатам, нельзя, невозможно идти в бой без надежды, без веры в радость встречи с женой, сыном. Если это отнять у человека, тогда трудно выжить и победить врага. Ведь идешь через огонь и смерть именно ради жизни, ради нашего счастья и счастья людей. Потеря чувства Родины, семьи порождает безразличие, а оно страшно – отнимает силы и ненависть к врагу.

– Все ты правильно говоришь… Но нам, солдаткам, тоже несладко. Хорошо, что я в своем доме и привычная работа. А сколько эвакуированных мыкается. Потеряли детей и мужей. Горе-то какое по земле разлилось… Дети рано повзрослели. Совсем еще мальчики заменили в тылу отцов. А наш Ромашка, когда передают сводку с фронта, примолкает, слушает и не шелохнется, вроде бы что-то понимает.

– Понимает… А больше, наверное, на реакцию взрослых смотрит и определяет, какие вести с фронта.

– Ты за нас, любимый, не волнуйся. С нами ничего не случится. Ты уедешь, и опять мы с Ромкой будем ждать и надеяться. А во мне будет расти новая радость, новая жизнь. Когда ты вернешься, мы тебя будем встречать уже втроем: Роман, маленький Афанасий и твоя, вечно твоя Лиза…

Вернувшись из штаба дивизии, Митрохин собрал всех летчиков полка, чтобы поставить им задачу.

– Товарищи командиры! Товарищи летчики! Довожу до вас две новости.

Первая. Командир дивизии полковник Камнев велел сообщить вам, что дивизия полностью укомплектована. В ее составе три штурмовых полка. Полки имеют боевой опыт. Наш путь вы знаете. Второй полк на самолетах Р-5 воевал ночью с сорок первого на сорок второй. В нем воевали летчики-инструкторы из какого-то училища. Восполнил потери молодежью и переучился на наши самолеты. В третьем полку руководящий летный состав с ограниченным боевым опытом. Недавно сформирован. Как будем воевать, вам понятно. Где и когда – не сказал. Тыловые части и связь в наличии и укомплектованы. Летный состав дивизии вы теперь представляете. Много молодежи. Где и когда пойдем в бой, не сказал, но просил передать слова командира авиакорпуса: «Никто из корпуса в другие части не уйдет. В тыл уходить не будем». Сколько дивизий в корпусе, полковник нам не сказал. Видимо, позже все это сами узнаем. И еще была доведена фраза комкора: «Прошу передать летному составу. Вместе до победы!»