В поезде все опасливо поглядывали на него как на прокажённого и на всякий случай сторонились.

– У нас тоже ваши появились, - прервал короткое сыновнее воспоминание отец. – Говорят, нефть ищут. – Не трудно было догадаться, какой за этим последует вывод. – Устраивался бы к ним, и к дому близко. Хватит тебе уже чужих комаров кормить. Или не справишься?

Отщепенец чуть усмехнулся, задорно встопорщив усищи.

– Не в том дело, - произнёс равнодушно и тут же подумал: «А может и впрямь перебраться сюда?». Откинулся на спинку дивана, положив поверху широко раскинутые руки. «И от Москвы недалеко, за день можно туда-сюда смотаться». – Нет, не хочу, - сказал, - здесь не работа, а скучища: каждый день одно и то же, думать-соображать не над чем.

Отец присел рядом.

– Что – работа! – произнёс сердито. – Работа – она везде работа. Восемь часов отмантулил на каторге и беги домой, в семью – жить начинай. А ты корячишься днём и ночью, летом и зимой в интересе, а нет ни кола, ни двора, ни семьи, - и добавил с горечью, - и от нас далеконько. Нахватаешься там таёжных болячек, может каких-никаких значков-медалей да ворох грамотишек нададут – вот и весь твой будущий прибыток. Ни здоровья, ни жилья справного, ни родичей рядом.

Непутёвый сын, сев как следует, обнял отца за плечи.

– Батя, что ты меня раньше времени в пенсионеры списываешь? Если что, обязательно к вам приеду. Пустите?

Отец, сердясь то ли в шутку, то ли всерьёз, пригрозил:

– Колька ранее привалит, - напомнил о младшем сыне, уехавшем на большие заработки в заледенелый Уренгой вместе с молодой бойкой женой. Была у Ивана ещё сестра, но её умыкнул заезжий белгородский металлург, сделал ей пару пацанов, поселил в шикарной двухкомнатной квартире в большущем процветающем городе, и потому она напрочь выбыла из претендентов на родительский дом. – А эти, которые здесь нефть шукают, найдут если что, враз обогатеют. Не только значки, но и премии им приличные отвалят – машину можно купить, живи – не хочу, - неумело подмасливал отец.

– Ладно, - поднялся переросший родителя на голову болванистый сын, - поброжу ещё пару-тройку лет и подумаю. – Подошёл к окну, не оборачиваясь, объяснил привязанность к дальним местам: - Природа там потрясающая, люди свободнее и работа творческая, интересная.

– Причём здесь природа и работа! – опять вспылил опытный жилец. – Заруби себе на носу: главное – семья! Остальное – сбоку!

Сын, повернувшись, примирительно рассмеялся.

– Ладно, ладно, зарублю.

– Мужики, идите снидать, - позвала мать.

Скромный стол украшала рассыпчатая парящая картошка. Рядом расположились крупные краснющие помидоры и пупырчатые солёные и гладкие нежно-зелёные свежие огурцы, умело сохраняемые до зимы. Колобок желтеющего домашнего масла дополнял изобилие. В большой миске лежали кусманы отварной курицы. И среди тарелок скромно затаилась ополовиненная бутылка «Российской».

Уселись каждый на своё место.

– Ничего нет, - сокрушённо повинилась мать. – Да ты сам виноват, - с укоризной посмотрела на сына. – Не сообщил, мы и не ждали. Ну, да ладно – завтра сделаем как у людей. Давай, дед, наливай, чего ждёшь? Берите, кто чего хочет.

Когда гранёные рюмки были наполнены, а белая картошка и желтоватое масло переместились на тарелки, именинник вдруг встрепенулся и хлопнул себя по двуцветному лбу.

– Вот балда! Совсем запамятовал! Ранний склероз! – резво выскочил из-за стола, принёс чемодан, положил на стул, торопясь, расстегнул ремни, отщёлкнул замок, раскрыл чрево и торжественно извлёк четыре большие копчёные кетины, завёрнутые в кальку, а поверх – в белую тряпку. Развернул. – Вот! И ещё! – добавил к ним две литровые банки с красной икрой.

Мать всплеснула руками.

– Ну, Ванёк, ну, уважил, - поднялась, унесла богатый улов на маленький припечный столик. – Сейчас нарежу. – Накромсала крупно, принесла на тарелке. – Страсть как люблю. Особливо с картохой.

– А икру любишь? – ехидно спросил отец, подняв банку и рассматривая искрящиеся на свету янтарно-красные рыбьи зародыши.

– Её – не так, - созналась мать в сермяжных вкусах. – Непривычно.

– Ага, тебе больше по душе ржавая селёдка, - подшутил муж.

– Да ладно! – не стала спорить привередница. – Давайте-ка лучше выпьем за нежданную встречу. – Чокнулись и выпили по рюмашке, заели, кто чем хотел. – Чё на завтра-то сварганить? – спросила заботливая мать.

– Ничего, - грубо отказался заботливый сын.

– Как это? – всполошилась мать, и отец, напрягшись, перестал высасывать помидор.

Пришлось подробно рассказать про горящую путёвку и клятвенно пообещать, что после купания в тёплом южном море и выравнивании загара на лице вернётся и уже задержится дома надолго. «И обязательно выкрою пару-тройку дней на Москву», - подумал про себя.