И ведь смогли бы: опыт есть, не раз вели фрагменты уроков начиная с I класса. А в этом году к концу третьей четверти программу прошли. Я ребятам давала домашние задания, а они — мне.

— Просмотрите свои тетради, посоветуйтесь друг с другом и скажите мне, над чем нам надо ещё поработать, что отшлифовать, в каких разделах чувствуете неуверенность, что бы хотели узнать сверх программы.

Так вот и учим друг друга. Но что же будет дальше?

Вспоминаю, в каком трудном положении оказался мой IV «Б». Но там всё кончилось хорошо: коллектив сумел себя сохранить и заслужить уважение и ребят, и учителей. В той школе оценили надежность ребят, их работоспособность, ответственность, дружбу, социальную активность. И даже В. К., которая с ними воевала четыре года, с V по VIII класс, тоже по-своему оценила. Раиса Федоровна рассказывала со смехом:

— Без конца ссорится с ними, ругает по-всякому, терпеть их не может, но, как только собирается проверка, идёт ко мне: «Дайте ваш класс на открытый урок». Знает, что не подведут.

В этой школе всё сделанное нами дружно втаптывают в грязь с какой-то слепой яростью. Никак не могу понять психологию этих людей. Ведь даже последний подлец внутри-то считает себя человеком порядочным, он обязательно подводит красивую базу под любую творимую им мерзость. Ему надо оправдаться перед собой, чтобы остаться человеком в собственных глазах.

Интересно, как они оправдывают себя? Что они себе внушают? Я не могу понять, и это меня мучает. Ведь мне надо разобраться, чтобы найти противоядие, не допустить произрастания подобного «букета» качеств в моих детях, вовремя и правильно сделать профилактику. Понятно, что «рождёнными ползать» не рождаются. Хватит ли того запаса, что уже есть, или надо искать что-то иное? (Опять я за своё, как сказала бы завуч.)

И грызёт тоска: сколько я могла бы сделать, если бы только работала, а не воевала!

Самый больной для меня вопрос: что будет с ребятами? Узнала, что классным руководителем у них собираются назначить преподавательницу немецкого языка. Иду к ней, так как она к нам не идёт. Хочу познакомить ее с ребятами, ввести в курс дела: по меркам школы наш класс необычен, подход к нему нужен особый. Знаю, как на грубость отреагировал мой IV «Б». Да и с этим классом уже был прецедент.

Я заболела, и с ними несколько дней занималась В. В., потом М.И. Когда я вышла на работу, нам было о чём поговорить!

В.В. начала строить отношения с крика: в их обращении друг к другу во время урока, их раскованности она узрела угрозу авторитету учителя, непослушание, нарушение норм. Дети не соответствовали её эталону учеников. И тогда она принятыми в школе методами, т. е. принуждением, криком, стала требовать послушания, которое ничего общего не имеет с настоящей дисциплиной. Ребята не видели никакого смысла в «тихом сидении», которого от них требовали, да ещё таким тоном, расценили её выпады как несправедливые и грубые и перестали её воспринимать.

Потом, правда, В. В, проявила разумный подход, желание проанализировать ситуацию:

— Да, я на них кричала. И что меня очень удивило — у них страха нет. Я кричу, а они не боятся. Но стали сразу относиться ко мне агрессивно. Заставить замолчать не могу, построить в столовую не могу — не знала, что и делать. Ещё они не умеют руку поднимать: руку надо поднимать спокойно, вот так, а не тянуть вовсю.

Уже проясняется. Учительница задаёт вопрос, дети хотят ответить — для них это главное. И они не совсем внимательны к форме выражения этого желания. Я бы в таком случае мимолетно, не зацикливаясь на такой мелочи, слегка утрированно изобразила их позы, они бы улыбнулись и моментально себя поправили.

И всё. Подобная ситуация ни в коем случае не могла бы стать причиной инцидента: у нас с детьми общая цель и есть хорошее взаимопонимание. Здесь же цели ребят и учителя разъехались в разные стороны: они хотят ответить на вопрос, а она хочет видеть руки, поднятые, как на плакате. Не увидев, ругает детей, а они не понимают за что, воспринимают как несправедливость и обижаются. Конфликт на ровном месте.

В.В. согласилась со мной, признала, что была неправа.

— В ваш класс уже сейчас обязательно должны ходить учителя, которые будут учить детей дальше. Иначе таких дров наломают!

Мнение М.И., которая провела у них контрольную за четверть:

— Скажи мне, за что тебя грызут? У тебя отличные дети, очень сильный класс. Они совсем не могут бездельничать: подавай работу — и всё тут! В других классах я замещала, так не знала, как раскачать: не хотят учиться.

И вот памятная встреча с их будущим классным руководителем, Э.Я.

Первое, что меня удивило, — она не расположена была слушать о своём будущем классе. Но всё же милостиво согласилась под моим нажимом. Я рассказала ей о коллективе коротко, в общих чертах. Но когда дошла до главной особенности, заговорила о чувстве собственного достоинства у ребят, о том, что они не переносят грубости, крика, попыток унизить их, Э.Я. вдруг отреагировала на эту информацию неожиданно бурно: