Шрифт:
Еще квартал и еще. Ищейка резко остановилась.
— Ну, Байкал, след, след!
Собака завертелась на месте.
Из темноты вынырнула чья-то фигура.
— Кто? — негромко спросил Шукаев.
— Свои,— ответил подошедший, оказавшийся оперуполномоченным угрозыска.— Мы здесь по заданию Дышекова. Это дом Пустовойтова.
— Кто-нибудь входил? — быстро спросил Шукаев.
— Час назад. Чуть не прозевали. Он пробрался задами. Увидели, когда за ним уже закрылась дверь.
— Так. Оставайтесь здесь. Дом придется обыскать.
— Есть, товарищ Шукаев. Я только позову напарника. Мы тут вдвоем.
— Кстати, откуда вы меня знаете?
Оперуполномоченный тихонько засмеялся.
— Вы же сидели рядом со мной на совещании оперсостава, которое проводил Дышеков.
— Понятно. Ну что ж, начнем.
Домик был небольшой, квадратный. С верандой. На черепичной крыше темнела длинная труба. Верхушку ее оплели ветви тутовника. Позади дома стояли сарайчик из горбыля и курятник.
Начинало светлеть. Шел четвертый час утра.
Расставив людей у окон, Жунид поднялся на ступеньки веранды и постучал в дверь.
— Чего надо? — отозвался через некоторое время низкий женский голос.
— Мы из управления милиции. Откройте!
За дверью все стихло. Потом — шарканье ног, тихие голоса.
— Откройте!
— Приходите утром. Сейчас ночь — я не пущу! — ответила женщина.
— Что делать? — шепотом спросил Шукаев у Вадима — Рискнуть и открыть самим?
— Давай! — кивнул Дараев.— Мы не можем терять время Жунид полез в полевую сумку, извлек из нее отмычку из набора, подаренного ему когда-то Семеном Дуденко и .вставив ее в замочную скважину, легко повернул. Дверь откры лась.
— Вы ответите! — отступила на шаг молодая красивая женщина в темном халате
— Пропустите! Вадим, осмотри комнаты!
Комнат было три. В одной на детской кроватке спал мальчуган лет десяти, в другой, натянув одеяло до самого носа, лежал седеющий мужчина лет сорока семи-пятидесяти с одутловатым обрюзгшим лицом.
— Это мой муж. Он болен! — истерически выкрикнула хозяйка.— И вообще — по какому праву?!
— В квартире больше никого нет,— тихо сказал Дараев.— Я все осмотрел.
Жунид щелкнул выключателем и в упор посмотрел на женщину.
— Гражданка Пустовойтова, если не ошибаюсь?
— Что вам нужно?
— Куда вы спрятали Хапито Гумжачева? — раздельно выговаривая слова, спросил он.
— Мы не знаем такого,— вмешался лежавший на кровати мужчина.— И никого не видели.
— Хорошо. Еще поговорим. Вадим, в подвал
В подвале тоже никого не оказалось В одном углу грудой была насыпана картошка, в другом — две бочки квашеной капусты, на полках — банки с огурцами и томатами
— Тихо, Вадим,— остановился Шукаев, когда они вылезли из подвала.— Взгляни! Не иначе, как туда кто-то недавно лазил...
Посредине широкой и длинной веранды в потолке виднелся закрытый лаз на чердак. Под ним возле окна стояла тумбочка. Причем она была явно не на месте. Вадим открыл дверцу; в тумбочке лежали ученические тетрадки и учебники
— Она — из комнаты. На чердаке наверняка кто-то есть! Подожди, Жунид, я Сам: у тебя ведь рука болит
Дараев стал на тумбочку и, толчком открыв люк, прислушался. Тихо Тогда, подтянувшись на руках, он поставил ногу на раму окна и до половины исчез в лазе Снизу были видны только ноги. Включив фонарик, Дараев исчез в люке
Просторный чердак был завален всяким хламом. Чемодан без крышки, набитый вощиной,— видимо, хозяин когда-то занимался пчеловодством, груда истрепанных, покрытых густым слоем книжек, ящик от посылки с шурупами и гвоздями, разбитая гитара, два распаянных медных самовара, позеленевших от времени, сундук со старыми опорками, сломанные костыли и слесарные инструменты.
Осмотрев все вокруг, Дараев уже хотел вернуться, как вдруг заметил железную дверцу, вделанную в дымоходную трубу возле самого боровка. Открыв ее, посветил фонарем. На закопченных скобах, вбитых в кирпичный дымоход изнутри, виднелись чьи-то ноги, обутые в кирзовые сапоги.
Вадим бросил фонарь и схватил неизвестного за ногу, но, получив резкий удар в подбородок, отшатнулся. Сапог остался у него в руках. На крыше загрохотала черепица.
Вадим одним прыжком очутился возле ляды.
— Он на крыше! Скорее!