Кэрли остановилась, увидев улыбку Андреа.

— Что случилось?

— Ты всегда произносишь «любимый» или «любимая», когда хочешь повлиять на кого-то из нас.

— Неужели я так прозрачна?

— Иногда. Шон говорил, что ты его назвала «любимым» двадцать раз, пока он был болен.

Кэрли улыбнулась.

— Хорошо. Долой слово «любимая». А как насчет «малышки» вместо него? Или еще лучше «сладкая моя»?

Андреа громко рассмеялась.

— Почему бы не заменить на что-нибудь более нежное, к примеру — ягненочек?

— Что здесь за шум? — спросил Дэвид, появившись в дверях.

Сердце Кэрли встрепенулось и забилось сильнее, когда она обернулась и увидела его.

Когда они приехали, Дэвид был все еще в больнице.

— Андреа испортила всю мою прическу.

Кэрли подвинулась, чтобы занять позу поудобнее.

— Боюсь, что мои колени приросли к полу.

Дэвид вошел в комнату, подошел к постели Андреа и внимательно посмотрел на нее.

— Что думаете об обеде в китайском ресторане?

Девочка состроила гримасу.

— Я не очень голодна.

— Возможно, это будет одним из последних твоих развлечений на ближайшее время.

Кэрли от неожиданности раскрыла рот. Как он может так разговаривать с ней? Разве Дэвид не знает, как она несчастна?

— Из всего, что я успела прочитать в самолете не следует, что именно так и случится, — сказала Кэрли еле сдерживая гнев в голосе.

— В случае с Андреа именно так все и будет.

Все еще глядя на Кэрли, Дэвид сказал Андреа.

— По-видимому, ты не говорила маме, какие у нас перспективы.

Кэрли не могла поверить в то, что услышала. Это был совсем не тот человек, с которым она общалась перед отъездом домой, даже несколько часов назад он был таким обезумевшим от случившегося, что не мог говорить по телефону без слез.

— Я только что приехала, — сказала Кэрли, сдерживая обиду. — И мы успели поговорить лишь об ее отказе лечь в больницу до окончания учебного года.

Теперь взгляд Дэвида переместился на Андреа.

— Я говорил, у нас нет выбора. Ты пойдешь в больницу, если даже мне придется волочить тебя туда, дрыгающую ногами и плачущую. И я буду помогать пичкать тебя Богом проклятыми лекарствами.

Только теперь Кэрли поняла, что происходит с Дэвидом. Он боролся, единственным способом, который знал, со своей растерянностью и горем. Если химиотерапия является для девочки последней надеждой, то о чем же тогда говорить и чего ожидать?

— Я думаю, Дэвид прав.

Андреа повернулась спиной и к матери, и к Дэвиду.

— Почему вы не считаетесь с моим мнением, ведь это касается лично меня?

Дэвид с досадой потер ладонью шею.

— Потому что я люблю тебя больше, чем ты любишь сама себя.

Его голос стал мягче, но напряженнее.

— Я уже говорил тебе, что ни за что не допущу даже малейшего риска потерять тебя.

Андреа свернулась в клубочек, колени к подбородку, ладони прижала к щекам.

— Я устала, — сказала она. — И хочу спать.

— Так я понимаю, что ты с нами не пойдешь? — констатировал Дэвид.

— Хватит, — запротестовала Кэрли, ошеломленная всем увиденным и услышанным.

— Хорошо, — ответил Дэвид Кэрли, а Андреа кивнул:

— Я зайду к тебе попозже.

Когда они подходили к двери, Андреа остановила их.

— Китайский ресторан звучит неплохо, нельзя ли пойти туда немного попозже.

Дэвид закрыл глаза и тяжело вздохнул, как бы освобождаясь от нахлынувших эмоций.

— Фаршированные яйца, бифштекс и брокколи, подойдет?

— Я еще хотела бы немного свинины «а ля му-шу».

— Отлично.

— И еще немного цыпленка в сметане...

— Что-нибудь еще? — спросил Дэвид с радостью.

— Печенье для гадания.

Дэвид вернулся к постели Андреа, нагнулся и поцеловал ее.

— Нам это не потребуется, — сказал он мягко. — Мы и так знаем, что будет дальше.

ГЛАВА 31

— Ты здесь давно? — спросил Дэвид подходя к Кэрли в холле больницы и слегка придерживая Андреа за плечи.

— Несколько минут, — солгала Кэрли.

На самом деле она находилась здесь уже целый час. Она осмотрела, насколько возможно, здание, внутренние помещения, понаблюдала за изредка проходящими служащими больницы. Все здесь показалось Кэрли, по крайней мере внешне, вполне солидным.