– Эгей, Обетик, как дела? – спросил Хорошуня, подлетая к нему. Но Обетик ничегошеньки не ответил, потому что ещё не прошло и два дня, как он дал новое обещание быть всегда молчаливым и величественным. Более того, он даже не взглянул в сторону Хорошуни. Но умнейший Хорошуня мог разговорить даже такого новоявленного молчуна, как Обетик.

В знак солидарности с Обетиком Хорошуня перевернулся вниз головой и пошептал ему что-то на ушко. Тотчас же Обетик принялся без умолку рассказывать ему все последние новости облачковой жизни.

Каплюша всё время дивился такой способности Хорошуни располагать к себе всех смотрителей. Каплюша твёрдо решил, что вообще ни словечком, ни полсловечком не обмолвился бы с чудаком Обетиком. От нечего делать Каплюша начал насвистывать мелодию тревожного одиночества и рассматривать низину. Низина была вся синяя-синяя и очень красивая. Также Каплюша любил, когда низина была зелёненькой. А вот чего не любил Каплюша, так это пролетать над многочисленными жилищами смотрителей низины, тогда к ним наверх приходил какой-то дым, от которого очень чесалось в носике. Вспомнив про жутко противный дым, Каплюша начал свистеть ещё более протяжно. Наверное, разговору Хорошуни и Обетика мешала эта мелодия, потому что как только Каплюша перешёл к самой печальной части, Обетик скривился и начал срочно прощаться с Хорошуней:

– До встречи, Хорошуня. Всегда приятно поговорить с таким замечательным смотрителем как ты.

– Бе, бе, бе, – тем же любезным тоном вторил ему Каплюша, чуточку обиженный полным невниманием к нему Обетика.

– До скорой встречи, Обетик, – радушно прощался всегда вежливый Хорошуня, – задушевный был разговор, полезный.

Помахав на прощание шапочкой Хорошуня перевернулся и полетел к одиноко сидящему наверху Каплюше.

– Наболтался, наслушался, теперь и в путь пора, – зевнув, произнёс Хорошуня.

– Насмотрелся, напелся, малёхо пообижался, и уже в пути, – сказал Каплюша, натягивая Хорошуне на глаза шапочку.

Пока Хорошуня приводил себя в порядок, Каплюши уже и след простыл.

– Ничего, забывоха Каплюша, я в два счёта тебя догоню, без вертушки ты далеко не улетишь.

Хорошуня поднял оставленную Каплюшей вертушку и полетел догонять друга.

Когда Хорошуня отлетел подальше, Обетик перевернулся и начал растирать голову, ведь вечно стоять вверх ногами ещё то наказание. Затем бережно вытащил из кармана лазурную круглую шкатулочку, открыл её и зажмурил глазки от сияния и удовольствия. Полюбовавшись вдоволь, Обетик осторожно закрыл шкатулочку и спрятал её обратно в кармашек. Оглянулся по сторонам – поблизости никого не было. Спокойно вздохнув, Обетик принялся достраивать облачко.

Содержимое шкатулочки и было величайшей тайной Обетика. Тайна, время раскрыть которую ещё не пришло.

Хорошуня тем временем успел догнать Каплюшу и даже отдал ему вертушку. Но досада какая: не успел пожурить его за забывчивость, потому как друзья услышали звон колокольчика Цебуси. Старенькая Цебуся восседала на облачке в виде подушки и громко оповещала всех в округе:

– Вкусненькая водичка с южной части низины!

– Цебуся! Водичка! Разве такое можно пропустить! – радостно воскликнул Каплюша.

– Ни за какие там прятки, – поддержал друга Хорошуня.

И оба с радостными криками подлетели к самой уважаемой и доброй смотрительнице облачков. Цебуся, увидев неразлучных друзей, привстала, чтобы поприветствовать их:

– Рада вас видеть, Каплюша и Хорошуня.

– А мы ещё больше рады видеть вас, – от всей души сказал Каплюша, усаживаясь рядышком с Цебусей.

– И также будем рады попробовать вашу чудесную водичку, – как бы ненароком добавил Хорошуня.

Цебуся засмеялась и достала свой знаменитый кувшин, расписанный не как у всех обыкновенными небесными пейзажами, а какими-то замысловатыми узорами.

– Так как вы налетались и наработались, то вам полагается чашечки две, не меньше, – решила Цебуся.

– Если можно, то три, – попросил Каплюша, подавая свою любимую чашку со снежинками.

– А мне полагается четыре, – убедительно сказал Хорошуня, вытаскивая из кармашка жёлтенькую чашку.

Дождавшись, пока Цебуся нальёт водичку, Каплюша с великой осторожностью поднёс к губам полную чашечку и, забыв про всякую там культуру, начал громко причмокивать от удовольствия на всё облачко. В отличие от друга Хорошуня решил, что такая вкуснятина должна побыстрее занять место в его животике, и выпил залпом всю свою порцию. Затем, достав платочек, Хорошуня аккуратно протёр чашечку и вернул её обратно в кармашек. Обвязав ради смеха платочком ноги ничего вокруг не замечающего Каплюши, Хорошуня поинтересовался у Цебуси:

– Расскажите, пожалуйста, что нового в южной части небес.

– Да всё по старому, – отвечала Цебуся, развязывая платочек с ног Каплюши, – смотрители работают не покладая небесной кисточки, только Шэб покоя никому не даёт.

– А правда, что южане – жуткие зануды и даже никогда не играют в догонялки, да и вертушки у них другие? – спросил Каплюша, потеряв интерес к питью и проявив интерес к разговору.

– Чистая правда, – подтвердила Цебуся.

– Вот видишь, Хорошуня, я как всегда прав! – Каплюша несказанно обрадовался. – А подтвердите-ка ещё, Цебуся, что у Хорошуни вертушка ну точно как у южан.