Вдруг в дверь постучали. Его первым побуждением было пойти открыть, но, уже взявшись за ручку, он заколебался. Что еще его ждет?

Смирившись с неизбежностью, он все же открыл.

За дверью, прислонясь к косяку, переводил дыхание молодой человек. На нем были линялые джинсы, футболка с надписью «be mine» [6] и серебристые кроссовки. Волосы длинные, каштановые, со следами давнего обесцвечивания. Он направился к кровати и опустился на нее. Лег, раскинул руки и уставился в потолок.

Жереми так и стоял неподвижно у открытой двери.

— Да закрой же ты дверь! Долго будешь тут торчать?

Жереми послушно закрыл дверь и остался стоять, прислонившись спиной к косяку.

Молодой человек еще тяжело дышал.

— Черт! Никогда не догадаешься, что со мной приключилось! За мной гнались легавые. Им, верняк кто-то стукнул!

Он приподнялся на локте, чтобы удобнее было рассказывать.

— Прикинь. Выхожу я из дома, весь из себя в порядке и все такое. Ну, я говорю «в порядке», а вообще-то малость опухший: вчера-то оторвались на вечеринке. И сразу просекаю: что-то не так. Шестое чувство. Смотрю и вижу — на другой стороне улицы два мужика в тачке! Они еще не поняли, идиоты, что двое в тачке — это сразу наводит на мысли? Ну, думаю, Марко, это по твою душу. Но в панику не ударяюсь, иду себе как ни в чем не бывало, а сам кумекаю, как бы смыться.

Он в возбуждении вскочил и принялся изображать сцену в лицах.

— Черт, при мне-то товара на пятьдесят кусков, прикинь! Ну, думаю, времени терять нельзя, эти двое тут не для того, чтобы документы у меня проверить. Повяжут меня как пить дать. Говорю тебе, кто-то стукнул. Слышу, тронулись они за моей спиной. Вот он, думаю, мой шанс. Они на машине, а я пешком. Понимаешь, парень? Мы ж на Монмартре! Усек? Попробуй-ка проехать на тачке по этим улочкам! Они, верно, думали, что я пойду себе спокойненько, а они за мной, пока я не встречусь с человечком. Мечта легавого, ага! А я свернул направо — и вниз по спуску Сакре-Кёр. Двести тридцать семь ступенек! А они на тачке! Спустился я и нырнул в маленькую улочку, которую хорошо знаю. Они, наверно, к этому времени только выбирались из тачки. Придурки!

Он истерически расхохотался и посмотрел на Жереми, качая головой, в ожидании его реакции.

— Ну что? Ничего не скажешь? Не беспокойся, времени уже много прошло. Никто за мной не шел, я уверен.

Он снова сел на кровать, и лицо его стало серьезным.

— Ну так вот, я хотел попросить тебя об одной вещи. Только тебя и могу об этом попросить. Ты не подведешь. Ты ведь друг, верно? И потом, ты меня не напаришь. Ради бабок не станешь пачкаться, их у тебя, похоже, и так полно!

Он не поднимал глаз, ожидая слов ободрения, чтобы продолжать. Жереми не мог больше тупо молчать. Но не мог он и признаться, что ничего не понимает и вообще не знает его.

Он решил поддержать игру молодого человека. Там будет видно.

— И чего ты от меня ждешь? — невозмутимо поинтересовался он.

— Как чего, не могу же я идти домой с товаром. Если меня с ним загребут, мне каюк. Ну вот… я хотел оставить его тебе. И пойду домой. Если они там, возьмут меня тепленьким. Могут и прижать, чтобы я заговорил. Между тюрягой и людьми Стако, скажу тебе честно, я выберу тюрягу! И потом, если я не расколюсь и при мне ничего не найдут, отпустят меня через сорок восемь часов, никуда не денутся. Я передам Стако, чтобы прислал к тебе своего человечка за товаром.

— А почему я должен делать это для тебя?

Марко как будто удивился:

— Почему? Потому что ты мой друг. Потому что я оказывал тебе услуги, когда ты лежал в психушке. Я думал, это само собой разумеется.

Жереми не мог опомниться. Он якшается с подонками общества! Он их друг, более того — сообщник.

По спине его пробежал холодок, и захотелось рассмеяться. Этот смех, дай он ему волю, наверно, превратился бы в рыдание.

— Ладно! Идет. Оставь мне… товар, — выдохнул он.

— Ты настоящий мужик, Жем. Ты классный.

Жереми улыбнулся, услышав уменьшительное имя. Оно было под стать открывшейся ему жизни. Такое же ничтожное и смешное.

Молодой наркоделец запустил руки под футболку и извлек два пакетика белого порошка.

— Можешь попробовать, товар что надо. Только не зарывайся, не вздумай извести половину или устроить вечеринку за мой счет, ага? Или потом сам расплатишься со Стако, — добавил он, с жадностью глядя на свой товар. — Твою мать, тут же на пятьдесят кусков! — Он резко выпрямился. — Ладно, я сваливаю.

И, поднявшись, он протянул пакетики Жереми:

— Заныкай их. Чтоб не валялись. А то у тебя тут столько народу толчется. Завтра тебе позвонят. Парень от Стако. Ах да, чтобы ты был уверен, что это тот самый, он спросит, знаешь ли ты результат матча «Олимпик Лионэ»-«Пари-Сен-Жермен», — добавил он с истерическим смешком. — Я балдею. Прямо дурное кино про братков.

Когда за молодым человеком закрылась дверь, Жереми почувствовал себя чудовищно одиноким: его невероятная история разыгрывалась без него, но он был ее жертвой.