Братья вскочили из-за плиты. Им уже надоело ждать. Они жаждали справедливости.

– Папка, Варьку забыл, – сказал Пашка.

Петька ткнул в Варьку пальцем.

– Варька-то, вот она, дожидается.

Отец повернулся к Варьке. В его глазах не было злости. Он не таращил их, как бывало, чтобы напугать. В отцовских глазах Варька заметила тоску и обиду.

– Эх ты, – сказал он. И, скорее по привычке, потянулся к ремню.

– За что? – Варька попятилась к двери. «Дура, чего стояла?»

Отец выдернул ремень с треском.

– И говорить мне с тобой неохота, торговка. – Он топнул ногой, как бы подав сигнал к началу.

Братья замерли в восторженном ожидании. А Варьке что ждать – дверь открыта.

Батька драл Варьку за соответствие. Он говорил: «Если ты на рояле играешь, нечего тебе на базаре делать. И вообще».

Батька никогда не договаривал своих мыслей, считал: если родитель дерёт, – стало быть, учит.

Крыльцо… Сарай… Колодец…

Возле сарая вильнуть – отец непременно споткнется о старые оглобли, заросшие травой. Он об них всегда спотыкается… Варька вильнула, обернулась и спросила:

– За что?

– Знаешь, – пропыхтел отец. – Сговорилась с бабкой меня позорить. А за побег тебе будет прибавка. – Он поднялся, отряхнул штаны. – За ловушку тоже. Я колено ушиб.

Отец замахнулся, и вдруг ремень выскочил у него из кулака, словно зацепился за ветку. Отец пробежал немного по инерции. Обернулся. На заборе сидел мальчишка. Держал в руке ремень и вежливо улыбался.

– Извините. Я не нарочно…

– Ладно, – без злобы сказал отец. – Он взял у мальчишки ремень, затянул его туго поверх брюк. – Не люблю, когда люди на заборах сидят. Слезай с забора.

Варькой овладел испуг более сильный, чем страх перед батькиной поркой. «Откуда он появился? – думала она, глядя на Ваську. – Если ему уж так нужно прийти, пусть бы пришёл потом».

Варька шмыгнула за сарай.

Из плохо обмазанной стены сарая торчали камышины. Слышно было, как возится, похрюкивая, поросёнок.

«Этому только жрать», – с неприязнью подумала Варька. Она села на жестяную траву. Прижалась спиной и затылком к стене. Тень от сарая не прикрывала колен.

Прямо перед Варькой подсолнухи. Целое поле. Будто сто тысяч лиц уставились на неё. Варьке стало не по себе.

– Бесстыжие, – прошептала она.

Подсолнухи словно ждут чего-то. Наверно, ветра. Тогда они заговорят, заволнуются. Станут хлопать шершавыми листьями. У Варьки такое чувство, словно она чего-то ждёт, и даже знает чего, да только ей от этого одно унижение.

Подсолнухи уже не похожи на лица, они похожи на равнодушные чёрные затылки в жёлтых венках. Значит, толпа повернулась к Варьке спиной – презирает.

Зашуршала трава. Варька не повернулась на звук, только подобрала под себя ноги, сжалась вся. «Если он усядется рядом, повернусь и влеплю ему кулаком со всего маху».

Он уселся рядом.

– Варька, твой отец сюда идёт. Может, тебе лучше удрать?

Варька не успела решить, что ей лучше, как из-за сарая вышел отец. Он посмотрел на неё, вздохнул и, поправив галстук, зашагал вдоль поля к двухэтажному зданию сельскохозяйственной школы.

– Он у тебя всегда такой? – спросил Васька.

– Нет. Не всегда. По вторникам… – прошептала она.

– Сегодня четверг, – сказал Васька.

Варька прикусила губу. «Если он меня тронет, повернусь и… скажу, чтоб проваливал».

– Ты не огорчайся, Варька, – заговорил он. – Первые беды самые горькие, но не самые большие…

«Конечно, – думает Варька, – тебя, наверное, никогда не лупили родители. Тебе легко умничать».

Варька не слушала Ваську и только думала: «Зачем он всё говорит? Может быть, замолчать боится?»

Васька взял её за плечо.

– Варька, бабка тебя околпачивает. Она же всё для себя старается.

Варька обернулась. Сказала:

– Какой ты умный.

Она думала, он замолчит. Но он отмахнулся. Тогда Варька сказала ещё:

– Откуда у тебя такое нахальство – приходить и учить?

Он смутился, забормотал:

– Я же с добрыми намерениями…

– А если другому неинтересны твои добрые намерения?

Он сник сразу. Прошептал:

– Да?.. Ты так думаешь?

«Уйдёт, – подумала Варька, – пусть бы уж говорил…»

– Варька, – послышался сухой бабкин шёпот. Бабка вышла со двора. Огляделась.

– Куда пошёл батька?

– В школу.

Бабка подобрала губы. Грудь у неё стала подниматься. Руки легли на пояс.