– До свиданья, до свиданья, до свиданья, мама! – закричал экипаж «Ласточки». – До свиданья, мистер Джексон.

– Доброй вам ночи, – отозвался мистер Джексон.

– Дроол, – крикнула в ответ туземка. – Это значит: доброй ночи, спите крепко.

– Дроол, дроол, – вразнобой ответили юные путешественники.

Они бегом бросились к северной оконечности острова, на свой наблюдательный пункт под высокой сосной. Оттуда все четверо махали вслед лодке, постепенно скрывавшейся в полумраке. Когда очертания лодки уже слились с темной водой, еще долго были видны белые бурунчики, поднятые лопастями весел. А когда исчезли и эти бурунчики, с озера еще некоторое время доносились равномерные всплески воды – они делались все тише и тише по мере того, как лодка удалялась от острова.

– Пожалуй, надо идти ложиться спать, пока еще совсем не стемнело, – рассудила боцман Сьюзен.

– Сигнал к тушению огней будет дан через полчаса, – распорядился капитан Джон.

– Но мы пока и не зажигали никаких огней, – удивился Роджер.

– Да, но сейчас мы их зажжем, – сказал капитан, открывая лампу и чиркая спичкой. В лесу уже сгустился сумрак, но на открытом месте еще не окончательно стемнело. Однако в палатках царил полный мрак. Джон засветил свечку в своей лампе, закрыл дверцу и отнес лампу в свою палатку. Там он поставил ее на жестяную коробку в самой середине палатки – так, чтобы случайно не подпалить крышу или стены полотняного домика. Тут он вспомнил, что туземка перед отъездом зачем-то заходила в его палатку. Джон огляделся вокруг, чтобы понять, что она здесь делала. К стенке палатки возле изголовья его кровати была пришпилена записка. Джон взял ее в руки и прочел: «Тот, кто не тупица, – тот и не утонет».

– Папа знает, что мы вовсе не тупицы, – сказал сам себе Джон.

В своей палатке Сьюзен поставила вторую лампу на жестянку из-под бисквитов. Потом они с Титти постарались поуютнее обустроить свои постели.

Палатки, раскинутые под деревьями, светились в темноте изнутри, словно два огромных бумажных фонарика. Внутри их время от времени перемещались темные тени. Новый тюфяк нетрудно уложить так, чтобы на нем было удобно спать. Обитатели палаток перекликались друг с другом:

– Все в порядке, Титти?

– Так точно, сэр!

– А что наш юнга?

– Он в порядке, боцман. Вы готовы к тушению огней?

– Да.

– Потушить огни!

Обе лампы погасли почти одновременно, и белые палатки стали почти неразличимы в темноте. Среди ночного мрака виднелось лишь вишневое мерцание углей в очаге.

– Доброй ночи!

– Спокойной ночи!

– Приятных снов!

Потом все стихло – слышался лишь слабый плеск волн о прибрежные камни. Через несколько минут капитан, боцман, матрос и юнга уснули крепким сном.

Весь следующий день прошел в трудах и заботах. Начался этот день очень рано, Почему-то солнце, просвечивающее сквозь палатку, куда быстрее прогоняет сон, чем солнце, заглядывающее в комнату сквозь окно. Титти проснулась первой и некоторое время лежала, глядя, как на белых стенках палатки ведут игру пятна тени и света – это солнце пробивалось сквозь колышущиеся кроны деревьев. Затем девочка подобралась к выходу из палатки и высунула голову наружу, принюхиваясь к влажному утреннему воздуху и прислушиваясь к разнообразным звукам – шелесту листьев над головой и плеску воды, долетавшему от берега. Затем Титти услышала голоса из второй палатки. Значит, мальчишки тоже проснулись.

– Джон! – послышался голос Роджера.

– Чего?

– Мы на острове.

– Конечно, на острове. Разве ты этого не знал?

– До тех пор пока окончательно проснулся – не знал. Я думал, мне все это приснилось.

– Эгей! – позвала Титти. – Доброе утро!

– И тебе того же.

– Утро доброе, Титти.

Джон и Роджер подползли к пологу своей палатки и тоже высунулись наружу.

– А где Сьюзен? – спросил Роджер.

– Она еще спит.

– Нет, не сплю, – возразила Сьюзен, переворачиваясь на спину и протирая глаза. – Который час? Не пора ехать за молоком?

Джон скрылся в палатке, чтобы взглянуть на свои часы. Теперь часы гордо именовались хронометром, поскольку Джон был капитаном корабля.

– Без трех минут семь, – сообщил капитан. Он хотел было сообщить время в морских терминах, однако долго не мог сообразить, как это сделать.

– Интересно, на ферме уже подоили коров? – спросила Сьюзен.

– Я съезжу за молоком, – заявил Джон.

– Погоди, – остановила его Сьюзен. – Наверное, в этот раз мы должны плыть туда все вместе. Каждый из нас будет знать дорогу до той фермы, а на ферме будут знать нас всех в лицо, и тогда в другие дни любой из нас сможет сплавать за молоком.

Весь экипаж быстро оделся и совершил утреннее омовение в бухте, где вчера они высадились на берег. Поскольку все спешили, то омовение было коротким – ребята лишь вымыли руки, лица и почистили зубы. Затем все четверо пробрались сквозь густой подлесок к тайной гавани на южной стороне острова. Корабль стоял там, где его оставили вчера, и слегка покачивался на слабой зыби. Корабельные скамьи все еще были влажными от росы, несмотря на то, что солнце уже припекало как следует, так что прежде, чем усесться, ребятам пришлось протереть банки носовыми платками. Когда все было готово, юные путешественники осторожно провели «Ласточку» между камнями, подняли на мачту отсыревший за ночь коричневый парус и взяли курс на огромный дуб, красующийся на берегу озера. Высадившись в условленном месте, они затащили нос «Ласточки» на берег и крепко привязали фалинь к большому камню, а затем все вместе отправились на ферму Диксонов.